— А… — Веду взглядом по гостиной, в панике отыскивая такое место.
— Идем на кухню. — Предлагает Эй Джей по-хозяйски. — Кстати, где она у тебя?
Указываю жестом, и мы идем туда.
— Так. О, неплохо. — Радуется она, распахивая холодильник. — Ты уже завтракал, Майкл?
— А… я? Э… нет.
— Тогда садись, я накрою на стол.
Топчусь на месте, пока гостья достает продукты с разных полок. Жду уточнения — в столовую мне пройти или остаться здесь, чтобы помочь донести тарелки.
— Э-э, ты куда? — Окликает она меня, когда делаю шаг в сторону. — Сюда падай, Майки. Мы просто пожрем, о’кей? Не нужно для меня накрывать в этом траурном зале и тащить на стол лучший мамочкин сервиз, ладно? Просто расслабься.
— Х-хорошо. — Киваю я.
Тяну за спинку стула, и тот громко скрипит по полированной поверхности пола.
— Уоу… — Морщится девчонка, прижимая ухо к плечу, потому что руки ее заняты тарелками.
— Прости… — Мямлю я.
Незаметно, (как мне кажется), вытираю каплю пота со лба. Сажусь, придвигаю стул к столу и громко сглатываю.
— Молока? — Предлагает она.
— Нет, спасибо. — Отказываюсь. Вспоминаю, что мамочки нет дома, и тихо добавляю: — Ненавижу эту гадость.
— Ого. — Гостья замирает и довольно хмыкает. — А у нас с тобой много общего. — Проходится глазами по моему лицу, затем по фигуре. — Намного больше, чем может показаться… на первый взгляд.
— Спасибо.
Она улыбается, берет нож, режет хлеб и мясо.
Я наблюдаю. Я ослеплен ее улыбкой. Она кажется такой искренней, поэтому мне, наконец, удается немного расслабиться. И, надо признать, так легко и хорошо мне бывает только с Джимми.
— Держи. — Эй Джей с грохотом ставит передо мной тарелки с сэндвичами.
Разглядываю толстые куски бекона и говядины, зажатые между треугольничками хлеба, зеленью и дольками томатов. Они такие не совершенные. Все разной толщины, кривые. Но от этого, почему-то, не менее прекрасные. Возможно, со мной что-то не то происходит, но, кажется, все, к чему эта девчонка не прикоснется, становится лучше.
— Так… почему ты зовешь себя Эй Джей? — Решаюсь задать вопрос. — Я слышал, как твой отец называл тебя Элис.
Она садится напротив меня и ставит на стол банку с арахисовым маслом.
— А почему ты носишь эти стремные шмотки? А? — Кладет локти на стол и упирается подбородком в кулачки. — Вот точно в такой же рубашке моего деда хоронили. Зуб даю. А брюки… — Приподнимается, чтобы взглянуть на мои ноги через стол. — Парень, должна тебя огорчить. Фасончик у них такой, будто ты кучу наложил, сечешь?
