В воздухе блеснул незнакомый символ. Я уставился на него, не мигая, а потом случайно поднял голову и натолкнулся на блеск холодных глаз. Это был человек. Он сделала еще шаг и вышел из тени. Приподнял черный капюшон, и от вида обезображенного лица, мои ноги подкосились, и я покачнулся…
Очнулся на чем-то мягком, в тепле. Зеленые стены, темные шкафы с книгами и запах ягодного отвара… — это явно не лазарет. Осторожно повернул голову на шорох и замер. Спиной ко мне стоял высокий широкоплечий мужчина в темной рубахе и штанах. Не знаю как, но он почувствовал, что я очнулся.
— Горячего отвара? — спросил низким, грудным голосом. А когда обернулся, я застыл с открытым ртом под тяжестью внимательного, чуть насмешливого взгляда каре-желтых глаз. Наверно, он уже привык, что его рассматривают, но мне показалось: за колючестью незнакомец скрывает грусть.
Он обладал темными, слегка вьющимися волосами, приятными чертами лица, и если бы не большой, безобразный ожог, тянувшийся от левого края губ, через щеку и заканчивающийся у виска, был бы видным мужчиной.
— Насмотрелся? — спросил хозяин комнаты совершенно буднично и протянул горячую чашку с рубиновым отваром. Из-за застарелого шрама его левый глаз щурился и смотрел ехидно.
— П-простите. У меня руки грязные, — рядом с ним я чувствовал себя слабым, нескладным простофилей.
— Собираешься пальцем мешать?
Спорить не стал. Принял чистую кружку и прижал к груди. Тепло медленно разливалось по телу.
Незнакомец не пожалел своего плаща, укрыл меня, но я все равно не мог согреться.
— Простите, что испачкал вашу постель, — опустил голову. — И плащ.
— Кто тебя так?
— Не знаю.
— Почему не в форме?
— Форма в сумке, — я нахмурился, представляя, каким к утру станет учебник, размокнувший в луже. Кожа прочная, но вода путь найдет.
— А сумка?
— В канаве.
— М-м, — произнес незнакомец будничным тоном. — Когда вылавливать пойдешь, пугливый? Завтра?
— Я не знал, что бы ходите по ночам, — попытался оправдываться, стыдясь поднять голову. Да, я трусоват, но вот не надо тыкать носом.
— И верно, память тебе напрочь отшибло. Встречи со мною обычно не забывают, — он обнажил крепкие зубы в насмешке.
— Я вас знаю?
— Не волнуйся. У нас еще будет время вновь познакомиться близко.
Я нахмурился.
— Зачем?
— Рано или поздно, тебе придется ответить: как вышел за пределы академии, зачем и почему в день смерти Ивет Сонезы оказался неподалеку от места ее гибели.
— П-почему вы думаете, что я там был? — занервничал я.
