Меня трясло от страха, обиды, ненависти. Я вцепился когтями в руку, державшую меня, и начал пинаться.
Не знаю как, но повезло: чудом угодил тому по ноге.
— Ты пнул меня! Убью, тварь!
Понимая: сейчас начнут сильно бить, пополз вперед, надеясь скрыться в темноте, однако напавший подхватил меня за куртку и швырнул в кусты. Ветки больно ранили кожу, но боль отступила перед страхом, потому что я упал в канаву, наполненную грязью.
— Там твое место, недоумок! Посиди до утра. Авось, не будешь больше лезть к кому не следует.
По лицу стекала жижа, я ничего не видел, а когда наспех отерся рукой и отчаянно завертел головой, наверху уже никого не было. Правильно, чего пачкаться, если я сижу в яме с мой рост, с отвесными, склизкими краями. Ни за что не выберусь без чужой помощи.
Я сдерживал рвущиеся всхлипы, чтобы не показать боль и отчаяние. Но когда убедился, что рядом никого нет, затрясся в рыданиях.
Выше щиколотки стояла грязная вода. Она заполнила ботинки. Одежда промокла. Я обхватил себя руками, пытаясь хоть как-то согреться, стучал зубами от холода и рыдал, смахивая слезы грязным рукавом рубахи.
Выплакавшись, впал в оцепенение. Я устал, замерз, отчаялся. И только мысль, что обидно спастись от душегубов и сломаться из-за насмешек и жестокости здорового недоумка, не позволяла окончательно расклеиться. Успокоившись, принялся тщательно осматривать края ямы.
Где-то нащупал выемку, рядом крепко вросший сорняк… Впервые я радовался, что доходяга, иначе бы трава не выдержала вес. Однако выбрался ужасно грязным. Да и сумка с учебником осталась внизу.
Подавленный, я поплелся в комнату.
Зато при моем появлении вахтер, противный дядька, любивший выпить, вспомнил о Всевидящем.
Помилуй, Великий! — съехав со стула, он рухнул на колени. А я решил: лучше промолчать. Не хватало еще получить подзатыльник и от него, чтобы впредь неповадно было пугать людей. Поэтому, не говоря ни слова, под звуки противно чавкающих мокрых ботинок, подошел к лестнице и, не оборачиваясь, начал подниматься.
Второй этаж, третий, четвертый…
«Хорошо, что поздно. Представляю, как бы все хохотали, покажись я днем. Стал бы всеобщим посмешищем…» — всхлипнул, вытер нос рукавом и поставил ногу на следующую ступень. Однако почувствовал чей-то пристальный взгляд.
Резко обернулся. Никого. Уже выдохнул с облегчением, но вдруг глаза приметили в темном углу огромную черную тень.
— А! — звук застрял в горле, когда пятно отделилось и бесшумно двинулась ко мне.
