«Тогда какой у директора? — вот честно, не знал бы, что пришел к декану-погоднику, подумал бы, что нахожусь у влиятельного сановника. — У мадам Лужо такой же? Сомневаюсь».
Мой наставник вальяжно сидел в кресле и безмолвно наблюдал, как я верчу головой. Ему нравилась моя растерянность.
— Как твое самочувствие, — наконец поинтересовался он, откинувшись на спинку и сложив ладони на животе.
— Благодарю, магистр Ферендель, лучше.
— Я хотел тебя видеть, поинтересоваться здоровьем, но ты где-то пропадал, — обманчиво расслабленный куратор приподнял кустистую бровь. Я чувствовал, что правда ему не понравится, но лгать такому человеку — себе дороже выйдет.
— В благодарность за исцеление помогал целителям в павильоне, — ответил.
— Какой совестливый, отзывчивый молодой человек! — пафосно воскликнул магистр и вмиг переменился.
— Это ее обязанность! Кем бы ты ни был, как бы к тебе не относилась — возилась бы с тобой, потому что два трупа для академии — слишком! Боится, что Митар копает под ее учеников! — Растянул довольно тонкие губы в злобной ухмылке.
— Почему, — рискнул спросить я, не особо надеясь получить ответ. Но декан все же ответил. Наверно, смаковал неприятности соперницы.
— Умерла одна из ее учениц. Весьма странным способом. На теле ни одной царапины. Подозревают: дело не чисто! — он хрюкнул от удовольствия.
— Ой! Какая жалость! — попытался я изобразить неосведомленность, удивление, в общем, вести себя естественно, но именно моя странная реакция насторожила куратора.
— Сидерик, — Ферендель перегнулся через стол, — я не пойму: ты действительно стал идиотом или отличный лгун?
— Не понимаю вас, маги… — я оцепенел от страха, что он обо всем догадался. Ох, такой и шантажом не побрезгует.
— Наивные глаза глупыша, жалкая улыбка, — он смотрел с презрением. — Ты похож на неудачника!
«А раньше на кого был похож?» — едва не сорвалось с языка, но смолчал. Ферендель — опасный человек, мстительный и злой, с таким лучше держать рот на замке. Он плюхнулся обратно в кресло, постучал пальцем с отполированным до блеска ногтем по столешнице, а потом продолжил:
— С другой стороны, должен признать, отличный ход. Ладно, пока придуривайся. Нам это на руку. Ты же не забыл, кто тебя поддерживает?
Я почувствовал омерзение. Хотел крикнуть: «Я все забыл! Особенно вас с удовольствием!», но мой взгляд Ферендель понял по-своему, как повиновение.
— Иди! — бросил сквозь зубы и больше не удостоил взглядом.
Выйдя из слащавого, противно-лживого кабинета, я вздохнул.
