— Больно надо, — пробурчала девушка.
В молчании спустились на первый этаж, обогнули восточную башню по мощеной дорожке и дошли до стеклянного павильона. Едва переступили порог, Мьель нелюбезно бросила:
— Пропалывай здесь!
— А какие вырывать?
— Скажи еще, что ты и сменную одежду не взял! — рассердилась она.
— Не знал, — растерянно развел руками.
— Дурень! — бросила шепотом. — Пойдем.
В небольшом отделении, где стояли садовые инструменты, указала на стопку. — Там чистое. Выбери и иди работать.
Я быстренько нашел подходящие штаны и рубаху, переоделся и подошел к девушке.
— Смотри, видишь листья с желто-малиновой каймой? Это анбикола яркая. Остальное на этой грядке лишнее.
— Понял, — я присел и принялся старательно дергать траву.
Мьель недолго молчала:
— О существовании перчаток и лопатки не знаешь?
— Не-а.
— Держи, — бросила свои. Потом мы в тишине пропалывали сорняки. По-моему получалось неплохо. И Мьель тоже так решила, потому что наконец-то соизволила заговорить: — Ты, правда, у разбойников побывал?
— Угу.
— Страшно было?
— Очень, — не стал врать. — Думал, умру от страха.
— Но как они посмели тронуть мага?
— Забыл у них спросить. Знаешь, как-то не до того было.
— А как сбежал?
— Напугал. Они побежали, я за ними.
— Шутишь?
— Правду говорю.
Потом еще проредили грядку, и только затем, когда стемнело, переоделись и пошли к магистру.
Мьель молчала, но уже не смотрела, как на врага.
Однако переговорить с мадам Лужо не удалось. Как сообщила вернувшаяся из кабинета Мьель, сейчас старшая целительница беседовала с магистром Митаром. Немного расстроенный, я побрел к себе.
Однако мадам Пуасси сообщила, что меня срочно желает видеть магистр Ферендель. А я так надеялся, что этот день завершится хорошо.
Пришлось спешить в северную башню. Недалеко, но сердце трепыхалось в предчувствии неприятностей.
Дойдя до массивной двери с витиеватой табличкой — «Декан погодного факультета», постучался.
От алых шелковых обоев, поражавших яркостью, и тягучего запаха дорогого мужского одеколона я растерялся. Кроме того, в помпезном кабинете магистра все притягивало взгляд, и глаза не знали, на чем остановиться: на бархатных ли занавесях, закрывавших огромное окно, дорогом резном столе из благородной древесины? Я плохо разбирался в роскоши, но резные ножки в виде звериных лап с позолоченными элементами, высокое кресло с затейливой узорной тканью, пушистый светлый ковер, примечательная лампа и книжные шкафы во всю стену кричали о богатстве.
