Юная прелестница была прехорошенькая. Чёрные волосы тугими кудрями ниспадали до середины бедра, а крупные глаза взирали на мир удивлённо. Курносый нос, пухлые губки, гладкая кожа. На маленькой ручке красовался перстенёк с красным камушком.
Если сравнивать Розу и госпожу Сор, то трудно заподозрить в них родственниц по крови. Не было ничего, что объединяло бы двух девушек. Впрочем, неизвестно стала ли Роза матерью перед тем, как превратила себя в Хранительницу.
А зачем она это сделала?
Поначалу мне казалось, что девушка не могла пережить расставания со своим любимым рыцарем.
Да, я сама себе казалась, романтичной глупышкой, но это первое, что пришло мне в голову. Сейчас происходящее выглядело так, что Роза стала Хранительницей замка ради своих потомков. Думаю, в этом и был сакральный смысл жертвы, которую принесла девушка — Спящая красавица. Может Роза смогла за долгие годы заточения в мираже проанализировать ворожбу Морганы и поставить собою запрет на неё. Тогда проклятье не сможет реализоваться в веках.
Не знаю, но я чувствовала, что всё так и обстояло. Да, и логически вполне жизнеспособная история. Только ей, впрочем, как и любым другим, выдвинутым экспертами, не хватало самой малости — завершённости.
Мой взор прошёлся по красивому точёному личику Розы, остановился на курносом носике, переместился на красивую, тяжёлую рамку картины и скатился к табличке с именем.
Ничего себе! Странно видеть едва подёрнутый инеем золочёный прямоугольник с гравировкой и тяжёлую раму с холстом под толстой коркой льда.
Я подошла к другой картине, на которой был изображен некто по имени Терри Горитрольф. Полагаю, именно к нему перешёл замок после ухода из реальности Розы, но это детали, не требующие внимания. Главной сейчас казалась, покрытая толстым слоем льда подпись имени наследника.
Вернулась к портрету Розы и склониться над именем, чтобы рассмотреть с близкого расстояния. Пощупала. Иней мелким крошевом осыпался вниз.
— Эмма!
Я повернула голову, но продолжила ощупывать надпись. Только в голове у меня не было ни одной путной мысли, кроме удивления усердию того, кто отогревал её.
Приближающиеся шаги Эммануила заставили меня вновь сосредоточить внимание на женихе. Неожиданно кто то у меня над ухом прошептал:
— Жи-и-и-изнь.
Я дёрнулась и нажала на табличку, стена стала удаляться от меня, а я потянулась за ней. Не удержала равновесие, и свалилась на холодные каменные плиты.
Руки Эммануила обвили мою талию, и вскоре я оказалась в вертикальном положении, переступив одной ногой через порог тайного прохода.
