— Вот это да а а а! — искренне протянула я осматриваясь.
Лестница, стены, потолок — всё было каменным, тёмным, суровым и отталкивающим, навевающим мысли о средневековых тюрьмах, пыточных, тайных туннелях, ведущих за пределы замка для обороны его и спасения жителей.
— Умели раньше строить, — хмыкнул Эммануил. — Отойди в сторону. Отойди, Эмма, это может оказаться ловушкой… Или выходом из замка.
— Там темно, пожаловалась я.
Эммануил кивнул и достал из кармана брюк фонарик.
Обожаю прогресс! Обожаю!
Закружили мне голову чародейством, я и поверила, будто в древние века попала. А ведь есть плоды человеческого разума, науки…
Эх, мобильный телефон умер. Жаль.
Надо будет посоветовать Грози, если выберемся отсюда, закупить электрические плиты, а лучше, работающие на газе или бензине.
Эммануила уже не было видно. Свет от его фонаря медленно сползал по потолку прохода, пока совсем не исчез.
— Эй, ты не молчи, — тихо, но надрывно прошипела я.
Ответа не последовало.
Стоять и бездействовать не в моей натуре. Хотелось нарушить просьбу Эммануила и последовать за ним. Я считала минуты, мысленно уговаривая себя оставаться снаружи. Даже нашла для себя логическое объяснение, почему я не спустилась следом: вдруг дверь захлопнется и на помощь позвать будет некому.
Наконец, на потолке появилось пятно света. Я едва не завизжала от радости, но продолжала оставаться снаружи. Вскоре Эммануил поднялся по лестнице, и мы с ним обнялись. Я что то спрашивала, а он молчал, только всё сильнее прижимал меня к себе.
— Что ты там увидел?
— Неизбежность, — прошептал жених, глядя мне в лицо болезненным взглядом.
— Э э… А подробнее…
Мужчина сотворил лёгкую иллюзию Вензеля Пордорга, что считалось символом призыва о помощи, прошептал заклинание и мираж растворился в морозном воздухе.
— Так ты объяснишь, что там увидел?
— Конечно.
Эммануил наклонился, и его губы встретились с моими, запечатлевая нежный и настойчивый поцелуй.
Каменный мешок — так можно назвать помещение, куда вела лестница тайного хода. Тяжёлые низкие своды потолка, нетесаные камни стен, отсутствие окон, удушливый запах сырости и мышей, вселяли отнюдь не радостные мысли. Из предметов мебели только квадратный стол и широкая деревянная скамья.
Господа кудесники с удручённым и задумчивым видом рассматривали пентаграмму, изображенную на дубовых досках стола, и лежащие вокруг неё предметы. От их вида при других обстоятельствах я бы запаниковала, а сейчас вроде ничего, жить можно — хуже уже некуда.
