— Тебе куда? — спросил Николя, когда первые огни небоскрёбов и посадочных площадок замелькали с обеих сторон.
Ян сглотнул. Голос Николя впервые за эти два дня неприятно скрежетал по нервам, но Ян всё же справился с собой и негромко сказал:
— С тобой.
Николя метнул на него быстрый взгляд, но ничего не сказал, только продолжал гнать машину вперёд.
— Мне, собственно, некуда идти, — сказал Ян растерянно и даже честно. — Я просто хотел выбраться из казармы на денёк.
Он заметил, что Николя недовольно поджал губы, и приготовился встретить сопротивление, но тот только сказал так же тихо, без тени злости:
— А может, я не хочу брать тебя с собой? Может, не хочу впускать в свою жизнь?
Ян замер. Сказанное было настолько очевидно для него и настолько незначимо до этой секунды, что он даже растерялся ненадолго.
— Ты не думал, — продолжал тем временем Николя, — что я имею право быть один? И никого из вас не впускать? Вот ты бы хотел, чтобы кто-то ворвался в твою комнату, поселился на твоей кровати и лез к тебе… в твои дела, которые ты не горишь желанием кому-то открывать?
Ян тоже поджал губы на секунду. Он чувствовал, как в душе у него закипает непрошенная злость.
— У меня нет такой комнаты, куда я мог бы никого не пускать. Нет машины, которую бы я ото всех берёг. И нет возможности гонять в город по вечерам в полном одиночестве. Так что извини, здесь мне тебя не понять.
Николя молчал. Ян не заметил, как он увёл машину в сторону с основной трассы и, остановив её над крышей какого-то дома, убрал руку со штурвала, чтобы потереть глаза.
Злость ушла, она утекала сквозь пальцы, когда Ян смотрел на тонкие длинные пальцы, которые Николя до боли, должно быть, вжимает в веки. Хотелось убрать их, отодвинуть в сторону и коснуться губами уставших глаз.
— Ты не отделаешься от меня, — сказал он упрямо вместо этого.
— Ну хорошо, — произнёс Николя, — если я возьму тебя с собой… обещаешь, что не расскажешь никому, где ты был?
Ян почувствовал, как сердце его забилось быстрей, предвкушая встречу с какой-то тайной.
— Ты что… посещаешь какой-то подпольный клуб?
Николя бросил на него нечитаемый взгляд, но не сказал ничего. Яну тут же стало неуютно от своей глупости и от того, что он произнёс этот ненужный, абсолютно неуставной вопрос вслух. Чтобы замять неловкость, он поднял правую руку вверх и торжественно произнёс:
