А если раз в году — то уж, конечно, не в простой день, а в особенный!..
Значит, сегодня! Это случится сегодня. Именно поэтому они все собрались здесь. Они заперли дверь…
…и завлекли меня в эту страшную ловушку.
И мне не вырваться.
Стакан вылетел из руки и грохнулся на стол, прервав тост.
Все уставились на меня. Я захлопала глазами, изо всех сил стараясь держаться непринужденно.
Иван Ильич пристально просмотрел на меня, и вдруг его лицо оказалось совсем близко, как будто я заглянула в бинокль, приблизивший его ко мне. Какое-то мгновение мы находились лицом к лицу, и я провалилась в пустоты его глаз и словно побродила по ним, как по длинному коридору…
И так же неожиданно я вынырнула оттуда и услышала голос директора.
— Не иначе как Володя уже налил Арине порцию «Самарканда и Бухары»!
И по залу раскатился его низкий, грохочущий, как гром, смех.
Сидящие тоже расхохотались. Я опустила глаза и увидела, что уроненный стакан уже опять стоит на столе, а пролитая вода заботливо вытерта.
— А теперь — сюрприз! У нас гости! В честь Нового года для работников бара состоится небольшой концерт! Встречайте нашу знаменитую певицу и ее аккомпаниатора!
Раздались неистовые хлопки и свист. Я вновь подняла голову и увидела стоящую у стойки Настю. Она была в белом струящемся платье с широкими, как крылья, рукавами.
А рядом с ней кланялся зрителям мужик в армяке!
Сейчас он был не в армяке, а в дирижерском фраке.
— Выпей! — толкнула меня Лилька, суя рюмку в мой разинутый рот. — Ты одна не выпила!
Внезапно натянутая внутри пружина лопнула, и дышать сразу стало легко. Я медленно перевела взгляд на Лильку и взяла рюмку.
Будь что будет!
И опрокинула в себя горькое вино.
— Еще! — проскрипел кто-то над ухом и, запрокинув назад мою голову, влил в рот вторую порцию.
Когда незнакомые руки разжались, я увидела, что все вокруг изменилось.
Стены бара внезапно раздвинулись, пространство наполнилось мягким светом, а на месте Насти вдруг появилась большая белая птица. Она тяжело взмахнула крыльями, поднялась в воздух и начала кружить под потолком, с каждым кругом чуть опускаясь и проносясь все ниже. Наконец, она пролетела совсем близко, так, что я услышала ее тяжелое дыхание, и белое крыло едва не зацепило рукав моего тонкого свитера. Я изо всех сил вжалась в сиденье стула, чувствуя в горячем воздухе ее душный запах.
Птица вновь взмыла ввысь, унося запах с собой, а я медленно повернула голову к своей соседке и остолбенела.
