— Как дела? — спросила Полина, проходя мимо.
— Нормально, на прежнюю работу ходила, получила расчет, — сообщила я, ощущая усиливающуюся с каждой секундой тревогу.
Что же делать?!. Я проснулась, когда на меня полетел страшный кабан, и, судя по тому, как развиваются события, совсем скоро мне предстоит пережить это наяву!
— …А мы тут аж до третьего числа без зарплаты пробудем… — долетел до моего слуха голос Полины, и я почувствовала легкую дурноту.
«Надо нарушить течение сна, — явилась вдруг откуда-то мысль, — изменить какую-нибудь деталь. И тогда он, может быть, потечет по другому руслу…»
— Садись сюда, не стой колодой! — зазвенел над ухом голос Лильки, указывающей точно на то место, где я сидела во сне.
— Нет… я сюда сяду, — ткнула я на предполагаемое место Вовки — с самого краю.
— Говорю, сюда садись! — почему-то обозлилась Лилька.
— Говорю, не сяду! — рявкнула я.
Этого диалога в вещем сне не было, и ровный ход его исказился.
Отпихнув ее руку, я уселась на выбранное место.
На Вовкино.
Она, надувшись, плюхнулась рядом.
На мое место.
Подошедшему в этот момент Вовке пришлось сесть справа от нее.
На ее место.
И вдруг с этой секунды сон понесся будто на ускоренной скорости.
Все в нем перепуталось и пошло совершенно не так.
Во-первых, я пропустила появление Ивана Ильича и его тост.
Лишь заключительная его фраза долетела до моего слуха.
«Марианна Леонидовна передает всем свои поздравления…»
Перед глазами словно замелькали кадры кино, и очнулась я уже в тот момент, когда Лилька совала мне в рот рюмку с красным вином. Вино провалилось внутрь, я повернула голову и увидела, что Иван Ильич, смеясь, беседует с Таней и Прохором.
Я вытаращила глаза. А это… это точно дворник?..
Невзрачный Прохор Яковлевич преобразился неузнаваемо. Он был в новеньком смокинге и выглядел моложе лет на тридцать. От блеклых реденьких волос не осталось и следа — на голове его вилась копна блестящих кудрей, а вместо вечно сгорбленной от усталости спины появилась почти царская осанка.
После какой-то удачной шутки вся троица разразилась звонким хохотом и Прохор — молодой красавец! — обнажил ряд ровных белых зубов!
Вместо тех гнилых желтых обломков, которые обычно появлялись из-под старческих потрескавшихся губ при его привычной улыбке!
Не успела я опомниться от шока, как по залу разлилась приятная музыка, и начались танцы.
Ни Насти, ни ее аккомпаниатора нигде не было видно.
Лишь в глубине сцены возилась с магнитофоном певичка в серебристом платье.
