Родовое дерево клана, исполненное на пергаменте древней работы, было дивным: истинные Лисы, законные по крови, выписывались выразительно чёрным; те, кто уходил в браки с людьми, чернилами красными; дети от смешанных браков изначально прописывались пунктиром – это называлось тень. Метис, выбравший судьбу Лиса, прорисовывался зелёным, оставшийся на пути человека так и сохранял неясный контур, но за ним приглядывали, не теряя следа, и смотрели, куда уходила его ветвь. Бывали забавные случаи, отмечавшиеся как праздник, когда через поколения два или даже три такой разбавленный чужой кровью «человек» обретал свою суть и возвращался в Семью.
Своим уходом мама теряла с родными связь, поэтому и не знала о начавшейся войне. А случилось вот что: непокорный «нечистый» клан был приговорён к истреблению. Плата жизнью – высокая плата, но и в её исполнении есть лазейки для того, кто желает иного исхода. Это их семьи хитрые уловки и открытия: твоя жизнь – не весь ты!
Например, память. Её несложно отделить от твоей сути, и ты сможешь жить, хоть скверно и плоско, и даже не будешь знать, что утерял. Но есть ещё кое-что.
Мы вмещаем в себя, кроме памяти, жизни великих своих частей, каждая из которых – удивительный и неповторимый ты, сплетённый из огня, воды, земли, воздуха, мыслей, особенных поступков, талантов или пороков – много, много всего. Отделись, сохранившись частью, утратив остальное – и это всё ещё не смерть. Попробуй забери жизнь у выпавшего Ручьём! Ну? Не ухватить радугу, вдруг засиявшую среди ночи. Не поймать звонкий лёгкий ветер, ускользающий по утренней влажной листве.
Во время вторжения Отпавшие Лисы, не сдержав осады, давали плату, щедро давали, но и условия выторговывали себе тут же, взмывая и перерождаясь огнём, выплёскиваясь болотцем или ручьями… «На, забирай мою жизнь!..» Был Лис, и уже нет. Но как же нет, когда вот он… И не ухватить, не уничтожить прыгнувший с руки трескучий огонёк.
Рассыпалось великое некогда племя, смеясь и расходясь силами иными, теми, что не покорить уже и не понять.
Жители тех мест и не знали о трагедии, развернувшейся так близко – люди и та Лиса, что нянчила своего второго малыша. Та, что пела ночные колыбельные и была верною женою, творила счастье семьи, укрытая от большой расплаты своим же невозвращением. Только чувствовала: что-то не так там, на тёмных берегах, и потянулась, потянулась сердцем, выстраивая связь…
Холодок, но зацепило ответом не её, а того, кто оказался неготовым. Тогда и заболел её муж. Да, он был непрост и непохож на других, его душа летала высоко, он смог прочитать отражения в глазах возлюбленной и начал различать совсем иной мир вокруг. Засиял меткой, потому и принял удар.
