– Услышь, мы оставили тебе твою землю…
– Не хочу зна-а-а-ть…
– Дом излечит тебя, Маленький… – голос всё тише, – знай, твоя память лежит на самом дне и ждёт… Им было не унести её с собою… Найдёшь, всё найдёшь, Маленький… Всё твоё. Вы откупите назад, вы сумеете… Только плач поменьше, ладно?.. Смех – это ветер. Кровь – огонь…
Жар слабел. Очень болело сердце.
«Мы всегда рядом, милый сын, не бойся ни огня, ни ветра. Мы всегда рядом, и мы очень любим вас обоих…»
– Так неужели я забыл?..
Он проснулся от собственного крика. Брат сидел рядом, испуганно заглядывая в лицо.
– Эй-эй, просыпайся-ка! Ты где сейчас был? Убивали тебя, что ли?
– Мама наша, папа… Я вспомнил, вспомнил!..
Старый Лис заплакал. Не скрываясь и не таясь, утирал слёзы.
– Братец, – Человек удивлённо его рассматривал, – ты ж меня младше должен быть, а ты совсем старый… Почему так?
– У лисов век короток, вот и весь сказ! – шмыгнул носом.
Сон забывался, уходя утренним туманом. Что ж там было, вот же только помнилось, сейчас…
Он встал, кутаясь в одеяло, шаркая, прошёл к столу, налил воды в кружку, выпил жадно. Всмотрелся в зеркало.
– Да… Видно, выгорел я во сне…
Растрёпанный и старый человек беспокойно глядел на него из мутного стекла. Он осмотрел себя одним боком, другим.
– Одеться бы мне, братец. Да, от родителей привет! – засмеялся. – Говорят, не бойся, мол, ветра и огня. И… – он старался припомнить ещё. – Сказали, не плачь лишний раз, только если колодец пересохнет. Или…
Задумался.
– Вот ведь, опять забыл. Ну, в общем, сказали, ты мне помогать будешь, а я тебе. И что земля у нас есть, и… Что ж с памятью-то?
– Ладно, Лис, потом разберёмся. Пойдём-ка лучше за стол. Солнце вон как высоко.
Зарядили осенние дожди. Ненастье стояло стеной у двери, и Старый Лис старался не высовывать носа – просиживал сырые дни у печи, пережидая. Крутило суставы, ломило спину. Как человек он оказался старым и больным.
– Ты же младше меня, братец, – говаривал ему Человек. – А поглядеть, так в деды можно записать.
– Ты поживи с моё, – сварливо ворчал Лис в ответ и закутывался с горячей кружкой в одеяло.
Родня, на удивление, приняла его возвращение спокойно. Дедушка Лис стал любимцем детишек в те дни, когда дом бывал открыт для гостей. Лису и самому нравилось сидеть в окружении малышей и рассказывать им сказки – сказки, не слышанные ими ни разу, и наблюдать, как те слушают его, очарованные, раскрыв от изумления рты.
Человек теперь лечил его, как говорил сам, от старости. Жизнь неслась, день за пять, золотыми монетами осыпаясь по ходу часовых стрелок, ни поднять, ни удержать. А остановить очень хотелось.
