Так вот, сложившиеся обстоятельства, а именно прибытие крупной партии прищепок, заставили Гришу пересмотреть свое мнение по данному вопросу. Больше всего на свете ему хотелось сейчас оказаться в лапах гестаповских палачей, которые бы обзывали его русской свиньей и били прикладом по голове. Потому что прикладом по голове это еще на что-то похоже, могут даже орденом наградить, хотя бы посмертно, а вот за двадцать прищепок на мошонке никаких наград, насколько Гриша знал, не полагалось. Даже на почетную грамоту не стоило рассчитывать.
Измывательство продолжалось долго. Грише показалось, что целую вечность. Девчонки вошли во вкус, экспериментировали с прищепками и булавками, подключили к делу пинцет. Подопытный весь сжался от ужаса, стал маленький и напуганный. Гришина самооценка дошла до уровня грунтовых вод, и устремилась ниже, к ядру планеты.
– Ничего не получатся, – сдалась, в итоге, черненькая. – Точно – больной. Если мне такой муж попадется, я на второй же день или отравлюсь, или Герасима себе заведу.
– Лучше не ждать второго дня, – разумно высказалась светленькая. – Надо заранее подстраховаться.
– Ладно, иди обратно, – сказала Танечка Грише с нескрываемым разочарованием.
Тот, как робот, развернулся и на негнущихся ногах покинул господские покои. Матрена прикрыла за ним дверь, и изнутри тут же зазвучал дружный девичий смех.
Пошатываясь, Гриша выполз из особняка на свежий ночной воздух. В голове у него стоял колокольный звон, как после двенадцати раундов на ринге, лицо горело от стыда, глаза были мокрыми от слез. Никогда прежде он не переживал подобного унижения.
– Сучки! Стервы! Мерзавки! – бормотал он сквозь зубы, со злостью сжимая кулаки. – Поубивал бы!
Гриша хотел только одного – поскорее добраться до тихой коморки и подлечить вином душевные раны. Но, подходя к своему сарайчику, он вдруг услышал льющуюся по простору песню, рожденную не вяжущим лыка языком. Какой-то удивительно мерзкий голос, полный неземного счастья, хрипло тянул образчик народного творчества:
– Бывали дни веселые, бывал я молодой….
– Это еще что такое? – простонал Гриша, и, охваченный недобрыми предчувствиями, бросился к своему сарайчику. Подбежал, распахнул дверь, и едва не закричал от ужаса.
Развалившись на его лежанке, как на своей собственной, широко раскинув руки и ноги, лежал в стельку пьяный Тит и орал песню. На полу валялась пустая бутыль из-под вина, на столе громоздилась огромная куча человеческих фекалий. Судя по всему, пьяный Тит дал волю своему животному началу, то есть живущей в нем свинье, и пометил территорию старым дедовским способом.
