С немалым трудом Грише удалось промолчать. Так и подмывало выложить этим дурам всю правду. А Танечка уже вскочила с дивана и бросилась к своему столику с косметикой.
– У меня где-то булавка была, – сказал она. – Острая! Матрен, где булавка?
По Гришиной спине заструился ледяной пот. То, что начиналось как воплощение заветной мечты, начало принимать форму худшего из кошмаров. Гриша взмолился небу, чтобы Танечка не нашла булавку, и небо услышало его. Танечка булавку не нашла. Зато нашла Матрена.
Вооружившись булавкой, Танечка вернулась на диван.
– Сейчас проверим, – сказал она. – Сейчас….
Гриша почувствовал резкую боль и так крепко сжал зубы, что сам услышал их зловещий скрежет.
– Не выходит, – покачала головой черненькая. – Какой он был, такой он и остался.
– А мне кажется, что он чуть подрос, – не теряла надежды светленькая. – Еще кольни!
Танечка еще кольнула. Дважды. За это время Гриша понял, что не является любимцем богов. Напротив, боги по каким-то причинам вписали его имя в книгу черных дел, и оно там идет первым пунктом.
Поскольку тыканье булавкой не принесло результатов, Танечка послала Матрену к прачкам, за хорошей прищепкой. Пока горничная ходила, барышни втаптывали Гришино самолюбие в грязь, а о Герасиме вздыхали так, что не приходилось сомневаться – будь на его месте дееспособный садовник, если не все, то уж хоть одна из барышень на что-нибудь да отважилась.
– А если у моего будущего мужа такой же маленький будет? – горько произнесла светленькая. – Это же ужасно: знать, что где-то есть такие большие, и в то же время довольствоваться малым.
– Я теперь ко всем женихам буду служанку подсылать, чтобы она за ними подглядывала, – сказала черненькая.
От всех пережитых потрясений Гришин корень жизни начал увядать. Это не осталось незамеченным.
– И все? – вырвался из груди черненькой вопль разочарования. – Он ведь и десяти минут не простоял, опять свалился. Десять минут? Мамочки! Я не хочу десять минут. Я хочу хотя бы час.
– Да не обращай внимания, – посоветовала беленькая. – Это просто холоп больной попался. А у всех остальных как у Герасима.
Вернулась Матрена с прищепками, притащила целую охапку.
В далеком детстве Грише как-то попалась книга о приключениях пионеров-героев – трогательное наследие советской пропаганды суицидально-патриотического образа жизни. Прочтя ее от безделья, Гриша даже в своем нежном возрасте понял, почему его родина в пух и прах продула «холодную войну». Любое западное творение, рассчитанное на широкий круг потребителей, будь то фильм или книга, всегда заканчивались хорошо для главного героя. Он побеждал всех врагов, получал самую классную телку, самую крутую тачку и большой мешок долларов. В то же время советские истории о пионерах-героях, на жизненные примеры которых в свое время призывали ровняться, все без исключения были проникнуты духом безысходности, обреченности и непонятной ребенку из девяностых жаждой расстаться со своей жизнью наиболее героическим способом. Ни один из пионеров-героев не дожил до конца книги. Смерть их была ужасна. То они подрывали себя гранатами, то погибали в бою с превосходящими силами противника, когда прикрывали отход своих товарищей, то оказывались в лапах гестаповцев, и сносили все пытки без единого стона, а на расстрельную команду смотрели с гордым презрением и торжеством победителя. У Гриши шевелилась прическа, когда он читал обо всех этих ужасах. Книга научила его лишь одному – она помогла понять, что он ни за что на свете не хочет быть пионером-героем. Он бы еще не отказался побыть пионером-злодеем, которому в награду за предательство досталась бочка варенья, корзина печенья, ящик шнапса и фрау Дам фон в Зад. Но даже злодеем быть не слишком хотелось. Хотелось держаться от пионерской тематики подальше, потому что всех предателей рано или поздно разоблачали и тоже зверски лишали жизни.
