Черненькая, до того неотрывно смотрящая на предмет обсуждения, вдруг сказала:
– А что если он может еще больше стать?
– Как это? – хором заинтересовались Танечка, светленькая и Матрена.
– Ну, вначале он был совсем маленький и вялый, потом вырос, – стала излагать свою мысль благородная девица. – Вдруг это не все?
Это предположение вызвало у всех девушек нездоровый ажиотаж.
Гриша уже догадался, что все представления этих девиц как о противоположном поле так и о сексе вообще, складывались на основании непроверенных слухов. То ли родители барышень специально воспитывали дочерей в условиях повышенной защищенности от любой информации на сексуальную тему, то ли в этом мире так было принято в целом. В любом случае, дефицит сведений о живо интересующем предмете сказался не в положительную, но в глубоко отрицательную сторону. Вместо того чтобы использовать заинтересовавший их орган по прямому назначению, или хотя бы поблагодарить демонстратора и отпустить его с богом, они затеяли варварские эксперименты.
Такого кошмарного оборота Гриша никак не ожидал. Он уже смирился с мыслью, что группового счастья не будет, понял, что боги опять кинули его через предмет разговора благородных девиц, но все же полагал, что на этом дело и кончится. Девушки осмотрели что хотели, навели справки у более опытной Матрены, сделали выводы, с которыми Грише теперь жить. Казалось бы – что еще можно придумать?
Оказалось – много чего можно.
Девицы организовали настоящий мозговой штурм, пытаясь логически понять, какие факторы способны спровоцировать дальнейший рост объекта изучения. Благородные особы пошли по явно ложному пути, поскольку стали развивать гипотезу о каких-то нервных импульсах и тому подобной ерунде, в чем они сами ни черта не смыслили. Но вот Матрена, чей неиспорченный институтами ум и некоторый жизненный опыт сыграли положительную роль, первая нащупала нужное направление.
– Прачка Марфа говорила о том, что его ладошкой мять можно, – сообщила она.
Все разговоры о нервных импульсах тут же прекратились.
– Мять? – переспросила Танечка.
– Ладошкой? – переспросила светленькая.
– А чем-нибудь еще можно? – поинтересовалась черненькая.
Стали развивать мятую тему. Вначале вроде ход их мысли был неплох, и Гриша стал лелеять надежду, что его хотя бы помнут, что уже не полный пролет, но тут светленькая выдала такое, от чего стало просто страшно.
– Я поняла! – радостно сообщила она. – Наверное, это из-за боли. Когда ему больно, он растет. Затем и мнут.
