– Ты кончай уже Танечку дьяволом называть. Что она тебе плохого сделала?
– Женщина – сосуд греха! – отчеканил Тит, заливая грудь слезами раскаяния. – Так святые старцы молвят.
– Святые старцы фишку не рубят. Ты вспомни эту жопу! Вспомни, Тит!
Тит, похоже, вспомнил, потому что штаны его опять вызывающе оттопырились спереди. Как ни старался он думать о боге, святых старцах и воздержании от земных соблазнов, но волшебный образ чудесной девичьей попки крепко врезался в его голову. Так крепко, что стоило Грише напомнить о нем, как мужское начало Тита опять пришло в боевое положение.
Гриша, заметив это, радостно засмеялся, а вот Тит впал в отчаяние. Схватив полено, которое валялось в углу, Тит размахнулся, и изо всех сил ударил себя по гениталиям.
– Уймись! – закричал он, катаясь по полу и скрежеща зубами от боли. – Уймись, окаянный! Не балуй!
Но даже битый поленом, корень жизни Тита продолжал стоять назло святым старцам и своему хозяину. Тит, рыдая, принялся укладывать его вручную, дергал из стороны в сторону, затем попробовал оторвать и выбросить. Гриша корчился на лежанке от смеха, и как никогда жалел, что под рукой нет мобильника – бесценные кадры пропадали!
Тит, рыдая, вскочил на ноги и стал бить членом по краю стола.
– Святой старец Маврикий, защити! – рыдая, выл он при этом.
– Все! Поздно! – злорадствовал Гриша. – Теперь, когда ты пронаблюдал задницу нашей барыни, тебе никакой старец Маврикий не поможет.
– Я его отрежу! – завопил Тит.
– Погоди ты с крайностями. Попробуй еще раз поленом.
Тит схватил полено и трижды, изо всех сил, ударил своевольный орган. После третьего попадания долгожданный эффект был достигнут – окаянный отросток увял. Подвывая от боли, Тит свалился на пол и свернулся калачиком. Гриша сказал ему:
– Ладно, Тит. Сегодня можешь здесь поспать. Но только сегодня. А завтра опять на свежий воздух.
Впрочем, Гриша очень скоро пожалел о своей неуместной доброте. Среди ночи его разбудил страшный грохот, такой громкий и жуткий, что Грише показалось, что ломаются потолочные балки. В панике вскочив с лежанки, он кое-как зажег свечу, но, задрав голову к верху, обнаружил потолок в целости.
– Что это было? – проворчал Гриша, опуская взгляд. На полу на четвереньках ползал Тит, и горьким голосом причитал:
– Ой, тяжко. Ой, тяжко.
Штаны Тита были зверски разорваны сзади, в стене, на высоте примерно полуметра от пола, зияла сквозная дыра значительного калибра. Походило на то, что в стену выстрелили из небольшой пушки.
