Мэренн — «возлюбленная». Он часто шутил, что если бы родители не дали ей такое имя, он всё равно назвал бы её так. А она смеялась, смущённо опуская глаза.
— Я скучаю по тебе, — сказал Киллиан, удивляясь, как тяжело даются слова. В горле пересохло, словно он неделю не брал в рот ни капли воды. Мэр повернулась, склоняясь над ним, и он нахмурился — в слабом свете свечи черты её лица расплывались, смешиваясь с мягким полумраком. Попытался поднять руку, коснуться её губ, почувствовать, что она живая. Тёплая. Настоящая. И она не отшатнулась! Позволила, только выдохнула тихонько, опаляя дыханием кончики пальцев.
Мэр пропадала. Таяла под его руками, а сам он стремительно летел в бездну, без возможности ухватиться за ускользающий мир.
Алексис облегчённо вздохнула, заметив, что Киллиан потерял сознание, пока она разматывала бинты и мягкими движениями прощупывала края раны. Он напугал её, и непонятно было, чем сильнее: криками или лаской, предназначавшейся другой. Алексис чувствовала себя неловко, будто подсмотрела чужую тайну или заглянула в чужое письмо. Да, так и есть — разошёлся шов. Один, слава Богу, но его надо снова наложить.
Он выбирался из тьмы медленно, нехотя. Шёл на свет, но с каждым шагом понимал, что лучше не возвращаться. Не туда, только не туда!
Лужайка перед домом, пучки мёрзлой травы, успевшие схватиться инеем, и огромный цветок посреди неё, зелёный, переливчатый, нелепый. Он шёл вперёд, чувствуя, как подгибаются ноги, сжимая в руках бесполезное теперь ружьё. На земле — ярко-алые пятна, причудливая картина сумасшедшего художника.
Взгляд выхватил край туфли, и новый шаг дался через силу. Он уже знал, что увидит. И не верил, что это происходит с ним. На самом деле. Что это Мэренн лежит перед ним в неестественной, вывернутой позе, будто кто-то тащил её за волосы, а потом уронил на спину да так и оставил. Что это её платье пропиталось кровью, превратив золотые пряди, что он так любит перебирать, в спутанные сосульки. Что это происходит на самом деле — кровавое месиво вместо макушки, розовая слизь и осколки кости.
Он стоял и смотрел туда, не в силах отвести взгляд. Не в глаза, распахнутые, наполненные ужасом, не на губы с засохшей полоской крови в уголке. Нет. Он смотрел на то, что когда-то было её головой, пытаясь представить, что будет, если он найдёт её волосы и вернёт их на место. Останется ли она в его мыслях прежней, или на всю жизнь запомнится такой? И смогут ли дети помнить её та… Дети!
