— Ничего. Еще неделя, и мы снова окунемся в старую добрую рутину. — Бен весело хмыкнул. — А пока советую запастись антидепрессантами. Мне помогает. — Он хитро подмигнул и шустро скрылся в толпе.
* * *
Вооружившись пакетом имбиря, я с радостью вернулась в тепло «Пьяной утки», неосознанно потянувшись к разожженному камину, протягивая озябшие руки. Неожиданно прямо в них мне ткнулась горячая кружка, и нос уловил запах корицы и гвоздики.
— Согрейся, — озабоченно проговорил Уильям. — А то заболеешь.
Благодарно кивнув, я молча передала пакет с имбирем Алексу и села на стул за стойкой. Глинтвейн, попав в желудок, принес долгожданное тепло. Блаженный выдох невольно сорвался с губ. Боже, как же мне сейчас хорошо…
— Ну что, готова к сегодняшней вакханалии? — на стул рядом опустился Алекс. — Я на всякий случай достал биту для крикета из кладовки.
— Биту? — нахмурился Уильям.
— Ну да, играл в детстве. — Алекс многозначительно хмыкнул. — Лет пять в руки не брал. Но мало ли, понадобится.
Я лишь скептично пожала плечами. Желание Алекса воспользоваться битой было прямо пропорционально его миролюбивости. Так что каждый раз дело заканчивалось лишь ее любовным поглаживанием и, иногда, даже поцелуем в ручку.
Я с утра была раздражена. Прежде всего на себя. Постоянное напряжение сказывалось на нервах не лучшим образом. Честное слово, лучше бы уж Уильям поскорее свалил из бара к себе в Америку, или куда он там на самом деле собирался сваливать. Потому что я уже отвыкла переживать из-за мужчин и моего к ним отношения. А тут еще и эти болельщики… Чувствую, к концу следующей недели меня заберут в лечебницу, предварительно обколов успокоительным. Хотя я бы предпочла три дня в комнате, полной алкоголя и сериалов.
— Устала? — Мягкое прикосновение к моей руке буквально выдернуло из ступора, в который я себя погрузила. Откуда ты взялся, Уильям Николс, отзывчивый красавчик, пришедший на помощь в трудную минуту?
— Есть немного, — нехотя ответила я. Что тут лукавить? Выгляжу я сейчас не лучшим образом. Недосып, алкогольные излишества и нервы — прекрасный коктейль, о котором можно не думать в двадцать, но который с удовольствием проявляется на лице после тридцати.
— Когда это все закончится, обещаю, мы с тобой обязательно отметим это дело, — доверительно наклонился ко мне Уильям. Кажется, мое потрясение можно было потрогать. Я с трудом заставила себя кивнуть в ответ. Чудны дела твои, Господи. Неужели это чудо само плывет ко мне в руки?!
