Рабыня учащенно дышит, взглядом испепеляет и смотрит на меня, точно в глаза. Так не делают, когда не видят. У меня появились подозрения и, пронаблюдав за ней в течении нескольких дней, заметил, что слишком уверенно она себя чувствовала, ходила ровно, смотрела прямо, а так быть не должно.
— Ты видишь? — строго спрашиваю.
— Так я тебе и ответила. Отпусти, — Шипит в ответ.
Настоящая хищница. Усмехаюсь, сжимая при этом ее шею в удушающем захвате. Поиграли, хватит. Она затихает, прикрывает глаза, то ли сдавшись, то ли смирившись.
— Значит, видишь. Зрение восстановилось само? Как так вышло? — не давлю больше, лишь сжимаю, показывая, кто диктует условия.
— Воздух, — приглушенно отвечает, так и не открывая глаз.
— Что «воздух»?
— Воздух странный — все вижу, только в песчинках.
— Интересно. — Смотрю вокруг, но ничего такого не замечаю, может, у нее это из-за отсутствия зрения? — Ты знаешь, где мы? — Решаю спросить, мало ли, все слишком хорошо получается для нее и видит, и хорошо себя чувствует, искренне считая, что освободилась.
— Нет, откуда? — выплевывает, распахивая глаза, в которых снова плещется ярость.
Не смирилась.
— Не дерзи, могу наказать.
— Это так ты мне платишь за спасение? Лучше бы я тебя оставила умирать в том корабле.
— Лучше, — не отрицаю, кивая. — Ты рабыня, Эм. Всего лишь ничтожная, слабая рабыня. Я не должен говорить спасибо или просить. Ты должна сама давать. Забыла? — Сдавливаю шею чуть сильнее. — Я могу напомнить.
Отпускаю, давая вдохнуть, но все еще продолжаю держать.
— Не забыла, мастер, — хрипит в ответ, кривляясь при слове мастер, будто съела что-то крайне отвратительное.
— Вот и отлично.
Отпускаю ее, давая подняться, и даю новое указание.
— Перестели свое ложе поближе, сегодня мы спим вместе.
Нечего изображать свободную воительницу. Пора напомнить кто есть кто.
Ненавижу. Как же я его ненавижу. Пожалела его… о чем вообще думала? Что будет благодарен? Что изменится? Наивная… Теперь сама и поплатилась из-за своей глупости. Подхожу к своему ложу, закипая внутри. Никогда не буду больше его рабыней.
Я готовилась, знала, что он поправится, поэтому, чтобы не догадался, что я что-то задумала против него, сжимаю руки в кулаки, но не делаю резких движений. Он показал уже свою силу, одного точного удара хватит, чтобы переломить мне череп, но мне уже все равно…
Сегодня мы спим вместе? Да, да, конечно. Не дождется. Я убью либо себя, либо его, но не дам больше себя насиловать. Опускаюсь к ложе, делая вид, что собираюсь и вправду его перетаскивать к нему, но вместо этого незаметно сжимаю хлыст, спрятанный в ворохе вещей. Он чувствуется тяжелым в руке, но сейчас меня это мало волнует. Хорошо, что обыскала его и забрала все имеющиеся реквизиты мастера, закрепленные на его штанах, иначе он мог бы действовать не только руками и хвостом для моего устрашения, а так я выиграла время. Зажав в руке орудие пыток, по-другому и не назвать, когда не раз испытывал на себе его удары, разворачиваюсь.
