— Эм, за подобную мерзость хозяин может посадить тебя в яму с отходами, где раба могут держать от недели до месяца, — я не впечатлилась, не смотря на его зловещий тон.
У нас на Кроксе все отходы утилизировались, поэтому что такое эта яма не представляла. Видимо Аякс это понял, потому что начал более подробно объяснять, для полного устрашения.
— Эм, чтобы ты понимала, яма собой представляет помещение, куда раньше сливали все отходы. Теперь они хоть и вычищены, но представляют собой вонючие клетки. Если раб попадет туда только на неделю, он месяц не сможет отмыться и избавиться от запаха, а значит, хозяину становится не нужен. А если останется в яме на большее время, то после его могут выкинуть на улицу или же просто отдать поставщику. А отдать — это значит раб ничей, а ничей — значит, каждого. Ты ненавидишь наши встречи. — Специально сделал акцент на последнем, замолчав. Я содрогнулась от недавнего воспоминания его липких ручищ и раскаленной палки у него между ног, потому что это не половой орган, скорее орудие пыток.
— Так вот, — продолжил он, — ты не будешь одинока ни одной ночи, с тобой будет любой, кто захочет, если не побрезгует замараться и пропитаться твоим запахом. И поверь, охочие до тела не брезгуют. Тебя будут иметь так, что ты не сможешь стоять, а потом и жить… Ты называешь пытками наше соитие, так вот это далеко не пытки. Поэтому то, что тебя стошнило, это уже сигнал о том, что ты слабая, а слабых рабов не любят, даже если они элитные. Понимаешь?
Он приподнял мой подбородок и заглянул в глаза, только я ничего уже не увидела. Буквально только что смотрела на свои ноги, неестественно худые, даже кости уже стали видны. Отметила про себя стоптанность ботинок и многочисленные дыры на них. Их бы стоило заменить. Только куда там? На наши ноги не смотрели, только на то, что между ними…
Краем уха слушая его слова, за время научилась отгораживаться, подняла глаза, ведомая его рукой, даже не вздрогнула от его прикосновения, ожидая увидеть самого Аякса, впервые за несколько дней посмотреть в глаза. Нам не часто позволялось поднимать голову, но вместо него — расплывчатое пятно и белый цвет.
— Эм, что с твоими глазами? Они стали красными.
— Линзы, = ответила коротко, не желая, что-либо объяснять.
Вздохнула, вот и закончилось мое преимущество, а может это и к лучшему. Больше не увижу его ненавистное лицо, каждая черточка которого пропиталась в моем сознании навечно.
— Что «линзы»? — Не унимался мастер.
