— Сломались, наверное, — безучастно ответила. Хотелось поскорее вернуться на форум.
— Что значит «сломались, наверное»? Ты что, ничего не видишь? — В голосе Аякса впервые за все время прорезались нотки удивления, смешанного с беспокойством.
Я кивнула и опустила голову, оказавшись на свободе от его руки.
— Разрази взрыв галактику, Эм. Ты завтра должна была ехать на рынок. Они не могли сломаться чуть позже, после твоей продажи? Мы бы получили плату, еще и тебя потом вернули бы как бракованную. Может даже смогли бы снова продать и выручить дополнительные средства. — Сокрушался он, ругаясь и расхаживая по комнате.
Я слышала шаги, то приближающийся, то удаляющийся голос, видела пятно, которое двигалось. И двигалось быстро, но оставалась внешне безучастна. Покорная, смирившаяся, не реагирующая, но вот внутри я ликовала, мысленно исполняя победный танец.
В первый миг, услышав его слова, я испугалась. Оказывается, уже завтра я должна быть на рынке, но осознание, что теперь я туда не поеду — обрадовало. Я так боялась быть выставленной на продажу, даже больше, чем Аякса. К нему я уже привыкла, как и ко всему, что он делал в постели. В последнее время даже отвращение ко всему этому пропало. Нет, удовольствия не было. Боль, что я испытывала при его проникновении никуда не делась. Просто смирение. Аякс же видимо удовлетворенный этим, даже перестал быть крайне ожесточенным. Давал команды, а я безукоризненно выполняла. Встань на колени — встала. Наклонись — наклонилась. Возьми в рот — взяла. Оближи — облизала. Кричи — кричала. Стони — стонала. Механически, как робот, которому указывают, что делать. Я его не провоцировала своим непослушание и борьбой, а он не бил плетью, что уже было хорошо. Да и сам акт — не длился так уж долго, во всяком случае, по моим внутренним подсчетам. Но я понимала, что вместе с уходом от реальности и принятием роли покорной рабыни начинаю терять свое внутренне «я».
Нет, я не влюбилась в Аякса. Продолжала ненавидеть всей душой, просто чувствовала, что умираю, что сознание, каждый раз отдаляется, что то, что было омерзительным, уже не кажется таковым, а отсутствие боли считается величайшей радостью. Это было неправильным, чужеродным для меня. Я понимала, что если хочу остаться, не уйти внутрь себя, оставив только оболочку, должна бороться. Не смогу всегда выполнять команды. Это не для меня. Накатывала депрессия, от того, что я не в силах повлиять на ситуацию, не могу выбраться, не могу смириться.
