— Извините, но это закрытая экспериментальная программа, включающая комплексное воздействие. Я не имею права раскрывать все детали. Побочные эффекты минимальны.
— Но как мы можем принять решение, не зная всего?
— Лира, — перебил папа. — Это не важно. Я уже дал доктору согласие. Завтра утром состоится первый сеанс. Хуже все равно уже не будет.
— Не знаю. Странно все это.
— Странно не странно, но я не собираюсь отказываться от шанса, — улыбнулась мама. — Спасибо вам, доктор Штайцингер.
— Благодарить будете, если все получится. До завтра пациенту нужен покой. Свидание не более пяти минут, только положительные эмоции, — дал короткие инструкции и, распрощавшись, вышел.
— Какой строгий! — заметила я. — Сильно тебя мучил?
— Он дал мне надежду, Лира. Надежду, что смогу увидеть, как моя деточка выходит замуж. Возможно, рожает внуков…
— Ты же не надеешься присутствовать на родах? — решила пошутить, помня наставление доктора о положительных эмоциях.
— Я могу и принять их! Я же доктор.
— Судмедэксперт, — возмущенно вскинула брови. — Папа, я искренне надеюсь, что мой первенец не будет твоим клиентом… да никогда, в общем-то!
Мы рассмеялись и, обменявшись несколькими ничего не значащими, но такими важными сейчас репликами, расстались. Слова в тот момент абсолютно ничего не значили. Мы прекрасно понимали, что за ними — страх и надежда. Страх потерять друг друга раньше времени и надежда, что этого не случится. Что доктор, которого так неожиданно послала судьба, окажется ангелом-хранителем, который спасет отца.
— Пойдем, съедим по мороженному и посмотрим телевизор? — предложила мама.
— Это ты меня пытаешься успокоить или себя?
— Обоих.
Мы так и поступили. Взяли в кафе тройную порцию мороженного, я с шоколадом, а мама с ванилью и устроились в зале ожидания перед телевизором. Не хотелось идти в комнату для родственников, хотя мой мнимый брат и оплатил для нас более комфортабельную палату, даже с отдельным душем. Поскольку немногочисленные посетители платного отделения были заняты своими делами, мы завладели пультом и, устроившись на диване, листали каналы, пока не натолкнулись на очередной концерт Райана.
— Хочешь, переключим? — предложила мама. Я не знала, чего в действительности хочу.
Для этого концерта блондин сменил образ. От бесшабашного ловеласа к соседскому рубаха-парню. На нем самая обычная обтягивающая футболка, джинсы и легкая кожаная куртка. Никаких шапочек, вместо этого задорный вихрь кудряшек, никаких колец, подвесок, ремней с пряжкой «Райан» или футуристической обуви. Он сам на себя не был похож. Или наоборот, был настоящим? Мне никогда не разгадать загадку по имени «Райан Макнамара».
