Я недоверчивым взглядом сверлила маму. С одной стороны, могу ее понять, а с другой никак не могу смириться с отказом от борьбы.
— Хорошо. Идем. Но у меня нет настроения праздновать.
Пройтись по барам оказалось верным решением. Мы держали связь с докторами, которым отзванивались каждые полчаса и выслушивали вежливое и терпеливое «состояние стабильное, жизненные показатели в норме, все хорошо». Я уже раз пятидесятый сбрасывала звонки от Райана и Клода, пока, наконец, не додумалась добавить номера в черный список, чтобы не докучали. Линдси и Алише отписалась, что в связи с личными обстоятельствами экстренно покинула турне, переложив обязанности на Дюка, который отправил мой багаж в Берлин. Оформила в аэропорту доставку до клиники и, откинувшись на спинку стула, сделала большой глоток ледяного бархатного напитка. Мама, глядя на мои пенные усы, рассмеялась, а затем, по-детски дурашливо, сделала себе такие же.
Мы посидели пару часов, болтая обо всем, старательно избегая тем, связанных с отцом и Райаном. Мама вскользь спросила о моем расследовании, поглядывая на мои кисти, прикрытые рукавами, но я отделалась лишь общими фразами. Не хотелось нагружать ее ворохом своих проблем и, тем более пугать внезапно появившимися пентаграммами.
На силу допив литровую кружку, я поняла, что добраться до больницы без такси уже не получится. Если до бара мы прогулялись пешком, то обратно подобный трюк я бы не осилила. Удивительная способность немцев пить пиво кружками и не хмелеть не давалась моему пониманию. Через полтора часа мы приняли решение вернуться и немного отдохнуть, тем более что на город опускались сумерки. Впрочем, вечерняя прохлада и свежий ветер позволили быстро протрезветь и по возвращении в больницу у нас остались лишь приятная слабость и легкая усталость. Это и хорошо, иначе бы я списала на хмельное состояние то, что отца в палате не оказалось.
— Где мой супруг? — голос мамы дрогнул, когда она обращалась к медсестре. — Полчаса назад нам сказали, что с Ромулом все в порядке!
— Не переживайте, фрау, все хорошо! Ваш сын распорядился перевести герра Элиссона в палату повышенной комфортности. Пятый этаж, палата семьсот восемь. Сейчас его осматривает лучший хирург-онколог страны. Честно признаться, половина отделения сбежалась посмотреть на доктора Штайцингера, — как бы по секрету сообщила медсестра. — Я сама одним глазком глянула. Он — живая легенда. Если кто и может, кроме бога, помочь вашему отцу, так это доктор Штайцингер.
