— Этим осколкам льда придали форму и заставили сверкать нарочно для вас. И земли, что дают такие богатства, станут вашими, стоит вам… сбежать со мной. — О, как ей хотелось пробежаться пальцами по этим локонам, подставить ладонь с горстью ягод под эти губы… Бесповоротно, этот андрийский оленёнок только её.
— Не раньше, чем вы согласитесь покинуть это болото и принять от меня гораздо более тёплый приём… — Хенрика моргнула, чтобы вся графская показушность разлетелась о зажегшийся лёд яльтийских глаз. Переложив венец в одну руку, второй взяла андрийца под локоть. Ну что же он схоронился от неё под мехами, синью и золотом?… — Маркус, гоните всех прочих вон.
2
— Что вы делаете?
— Разве вы не видите? Начинаю владеть Андрией!
Если эта область теперь сродни самому достойному своему представителю, то подступ к её богатствам не столь уж лёгок. Хенрика уморилась прорываться через укрепления из многослойных тканей и ремешков, крючочков и пуговок, которыми обнёс себя малыш форн Хеймер.
Прикрытые ставни на окнах и оплавленные свечи в канделябрах взбесили. Это ни света, ни игры отблесков пламени на восхитительном, почти высвобожденном теле…
— Но… Я же… Ваше величество! — Дурашка оглянулся на сорочку, полетевшую ему за спину, и тем невольно подставил губам королевы тёплую, румяную щёку. — Мы же пока не договорились. Вы согласны пойти за меня?
— Для моего славного андрийца это обязательное условие? — ладони Хенрики описали хаотичный узор по груди Янника, приподнявшись на твёрдых, как лёд, мускулах, и пустились к низу живота. Укреплённый ремнём, пуговками, толщью сборчатых штанов, он должен был стоить того, чтобы к нему пробиться. Бездейственная оборона Янника скатилась в капитуляцию, когда он сам снял сапоги вместе с опавшим на них массивом штанов.
Брэ на пуговках не столько смотрелись помехой, сколько просто обезображивали красоту — в плечах широк, в бёдрах узок — тела. Хенрика схватилась за пуговицы, но Янник вернул её к игре. Шагнув ей за спину, он согрел её. Распустив шнуровку платья, помог скинуть «доспех». По опасениям коснуться её, а не ткани, по быстроте движений, она поняла, что где-то на грешной земле ангелок уже обронил свои крылья.
— Продолжайте, сударь, не оставите же вы меня в этом плену на три четверти… — не поворачиваясь, Хенрика положила его руки себе на бёдра, заставила собрать подол сорочки и тянуть вверх, пока та не соскользнула с тела. Его шершавые, чуть щекотные прикосновения изводили сладкой мукой. Быть может, он не столь юн, как видится, и перебрал немало мечей в Девятнадцатилетней войне?… Разумеется, из панталон королева высвободила себя тем же образом. Судорожный вздох над ухом прозвучал слаще любых любезностей. Но согреть он не мог, а расстояние от камина до постели сжирало тепло и выплёвывало только его немощный дух. Хенрика подалась назад, с удовольствием чувствуя спиной тепло кожи, твердь мышц. Крепость пала, но не сдалась, и шальная стрела лучника упиралась ей повыше спины. — Вы всё решительнее завоёвываете право зваться моим союзником, но вы не украсите моих волос венцом, покуда они несвободны…
