— А может, мы… Мы могли бы.… Бежать… Если бы только Пенелопе… Ох. — Оливия разжала руки, Рамиро успел подставить ладони волнам волос и поднял обратно, будто боялся, что, распустившись, они поторопят беду. — Вспомни. Вспомни, что Франциско сказал тебе. Почему отпустил? Проститься?
— Чем бы это ни было, я не побегу, — отчётливо вышептал Рамиро и прижался губами к волосам жены.
Сезар саданул кулаком по перилам. Побег казался не худшей затеей из тех, с какими он хотел подступиться к приёмному отцу… Отцу Райнерито. Вот ведь, Котронэ, впервые в своей близости с принцем вы зашли так далеко.
Узкие створы дверей никогда не выглядели столь ненадёжными как в то мгновение, когда отдались глухим размеренным стуком. Сезар чуть не сбил деревце, желая задержать беду, закрыть семью собой, вразумить Куэрво и устроить фору. Но лишь укутался в темноту, заставляя себя смотреть в просветы между ветками, как тётушка вздрогнула и припала к Рамиро, как попытался положить руку на пока незаметный живот жены и в то же время отстранить её.
Слова посыпались из её уст обжигающими камешками, стукая друг об друга, смешиваясь:
— Я не дам тебе погибнуть из-за неё, не дам утянуть за тобой, нет, она не получит тебя, слышишь?!
Котронэ усомнился в правильности своей «стратегии», больше чести было бы в том, чтобы спрыгнуть в прихожую и увести тётушку, но… Попасться на глаза страже значило обречь себя на немедленный арест и наверняка оставить тётю совсем одну, ведь в умах эскарлотцев не бывало принца без камергера, как дождя без туч.
Стук повторился. Сезар поймал холодок по позвоночнику.
Оливия попятилась к лестнице, оставляя мерцающие следы на мозаичном полу, одной рукой схватилась за столбик балюстрады, другую прижала ко рту. Рамиро коснулся эфеса шпаги, сделал три широких уверенных шага вперёд и рванул на себя створки.
Эскарлота
Амплиольские горы
Апельсиновая долька кислила, но выплюнуть было бы трусостью. В детстве Райнеро без опаски объедался этими солнечными плодами, теперь же позволить себе хотя бы один апельсин — роскошь. Плоды солнца, так похожие на чудо Пречистой, вызывали у принца Рекенья удушье, и это считалось лишь малой платой за лечение первого и последнего его жизни военного ранения.
Бастард отправил в рот очередного маленького убийцу и поплотнее запахнулся в плащ. В ушах всё ещё стоял звон погребальных колоколов в Айруэле. Оттуда он долетал даже сюда, в заброшенное селение под городом. Жители покинули его, когда блаутурцы подошли слишком близко к ущелью и разбили там военный лагерь. Неприятные соседи, но они во второй раз спасали шкуру Райнеро. В первый раз — погнавшись за стражей, а сейчас — невольно предоставив бастарду место, где можно скрыться в ожидании помощи. Вести. Хоть какой-нибудь.
