— Сезар, хороший мой, я могу присягнуть, что ты уехал часа полтора назад… — тётушка Оливия показалась со стороны кухонь, привычно держа в одной руке свечу, во второй — кувшин с узким горлышком. Вечером в него был залит отвар из череды и сельдерея, а чем отчаявшаяся мать напоит больную дочку под утро?
— Решил остаться с сестрёнкой, чтобы ты сумела вздремнуть, — Котронэ на ходу взял у тёти дышащий чем-то едким кувшин, чмокнул её в лоб и устремился вверх по лестнице, не оставляя шанса продолжить расспросы. — Вижу, Рамиро так и не пришёл сменить тебя на посту… Уверен, нет повода для тревог, должно быть, военные дела вконец сморили его, и он заночевал в замке. Хлеб военного советника не многим слаще хлеба маршала…
Пытаться переболтать Сезара было делом заведомо проигрышным. Оглянувшись на лестничной площадке, Сезар различил, как тётушка махнула на него рукой и нарочито бодро двинулась в сторону уборной, распуская шнуры рокетти на девичьей талии. Мертворождённый первенец, три выкидыша и, наконец, живая, но приманивающая к себе всевозможные хвори дочь.… И новая отчаянная попытка, двухмесячная беременность. Нет, даже под страхом смерти Котронэ бы не сказал тётушке, насколько всё не хорошо этой ночью. Больше десяти лет назад чета Куэрво взяла на воспитание осиротевшего Сезара и его старшую сестру, чьи родители умерли друг за другом. Любовь опекунов не уменьшилась ни на осьмушку, когда в муках и боли появилась на свет Пенелопе. Для девочки Сезар был всё равно что родным старшим братом, а он в свою очередь очень любил свою младшую сестрёнку.
В этой детской не пахло сластями, в ней жил запах отваров, настоев, горьких целебных трав. Сезар тихо прикрыл за собой дверь, положил на кушетку плащ. В комнате не спали, на кровати, среди тряпичных кукол, спряталась под одеялом их маленькая хозяйка. Свечи вовсю освещали комнату, пожалуй, здесь было даже слишком душно, но открыть окно без дозволения Оливии Сезар бы не решился.
— Сестра моя донна Леона, где прячетесь вы этой ночью? — Донна Леона, персонаж многих пьес Котронэ, особенно полюбилась Пенелопе.
Сезар подкрался к затаившемуся холмику, отдёрнул одеяло, где лежала подушка… перед ним предстали две маленькие ножки. Из-под одеяла донеслось сдавленное хихиканье.
— Возлюбленный брат мой Родриго, зорко ль глядят ваши очи? — прохрипели в ответ. Пенелопе всегда с готовностью подхватывала игру, она чувствовала слово и без труда отвечала Сезару, на ходу подбирая рифмы.
