Яблочные дни. Часть I | страница 39



— Живо ли наше пламя?!

Рёв тысячи глоток легко заглушил треск пылающего шатра. Огонь лизал зашедшееся рассветом небо, дарил ему свой смертельный, кровавый цвет, силился слиться с ним. Не слышно крика горящих заживо «воронов», только гул огня, только оглушающий рёв тьмы драгун, от которого за спиной действительно расправляются крылья. Лагерь зашёлся в огненных вспышках, это драгуны являли огонь подобно тому, как показывали нехитрый «огненный» фокус перед сражением, чтобы испугать врага.

— Мы правы!!! Враг не прав!!! — последние слова Берни утонули в волне ответного клича.

Воздух вокруг Энтони пошёл рябью, он и сам не боялся надорвать глотку. Жар ли это от шатра, или он горит изнутри? Небо пылало, стонало, выло, обливалось кровью, рыдала спрятавшаяся за скалами Эскарлота, рыдала стонами сгоревшего «воронья».

— Вам не убить их. — Берни снова обернулся к побелевшему генералу. Он говорил твёрдым, негромким, будто не своим голосом. Энтони вздрогнул от знакомой и уже забытой интонации, на лбу выступил пот. Такой знакомый, но забытый голос. Голос мёртвого. — Никому не убить. В них живёт дракон. Ими живёт Айрон-Кэдоган.

[1] Правда ли, что ваш принц не знает, как держать шпагу?

[2] Вы в сговоре с принцем Рай…(неро)?

Глава 6

Эскарлота

Айруэла

1

Сеза́р ви Котро́нэ изгнал из себя демона театра несколько лет назад, но его жизнь не перестала разыгрываться пьесами, лишь одна драма сменилась другой, превосходящей предшественницу стократно. Одна ночь, одна встреча, и обреченный возлюбленный перевоплотился в лжепринца. Оказалось, столько чувств Котронэ не вкладывал ни в одну из своих пьес. Вся Айруэла стала его сценой, луна — единственным зрителем на театроне ночного неба, а десяток конных королевских стражников — массовкой, которой полагалось оттенять исключительность главного героя и веселить публику. Каждый на славу справился со своей задачей. Лжепринц верхом на Лжемарсио изъездил и центральные, и злачные улицы этого забытого Девою города, заставляя людей короля хорошенько попотеть под своими панцирями, проклясть Райнеро Рекенья-и-Яльте и убояться гнева его величества, что был сравним лишь с гневом господним. Когда единственная зрительница сместилась на самый край театрона, когда актёр чуть было не угодил в ловушку между стражей короля и патрульными, над воротами в Нижнем городе забили тревогу. Пьеса ушла на антракт.

Лишь скрывшись в параскении, которым этой ночью выступал дом тётушки, стянув плащ и вывернув изнанкой наружу, Сезар вышел из роли и парой выдохов во славу Пречистой поздравил с успехом настоящего принца. Райнерито прорвался, он всегда был выше своей судьбы и никогда — ниже своей человечности. Всё образуется, Райнеро отсидится под спасительной тенью Амплиол, придержит кровь на ранах души, а утром объявится Клюв Ита и всё разрешит единым звонким щелчком…. Ведь так?