— Придумала… — Альда промокнула винный след своим рукавом. От прикосновений к мужчине, Рейнольту, жгло кожу, саму ее бросало в чад, ткань пропитывалась винной влагой. Возня с безголовиками не вызывала у девицы Уайлс и толики нынешних чувств. Она не поняла, как ей в пальцы скользнула шёлковая змейка шнуровки, но не пожелала останавливаться.
— Так ли вы того желаете? — Дисглейрио, часто моргая, перехватил её запястье, заставив разочарованно выдохнуть.
Память прикосновения к месту около его сердца ещё искрилась на кончиках пальцев. Альда подняла на него глаза, не мысля, что делать дальше, бежать ли самой, прогонять ли прочь гостя, но тот всё решил за неё. Она вздрогнула, когда его губы прижались к винным пятнам на её рукаве. Шёлк стал жалкой условностью перед их теплом и напором. Ей стало щекотно, когда Дисглейрио зубами сдвинул ей рукав вверх и когда поцеловал запястье, задев его острием носа. Альда даже хихикнула и тут же судорожно вздохнула. От того, как эти неожиданно мягкие губы двигались по её руке, захватывало дыхание, вскачь мчалось сердце, подрагивали колени. Рональд лишал её не только приятного общения…
— Выше, — Альда не узнала своего голоса, он охрип. Свободная рука поднялась к плечу Дисглейрио, стиснула, под батистом сорочки дышала силой стать атлета. — Вы посмеётесь, но я коснулась вас… это как акколада… рыцарь…
С лёгкой усмешкой, не выпуская запястья Альды, Дисглейрио склонился к ней, так низко, пряди коротких волос щекотнули ей щёку. Альда много раз видела, как его пальцы оглаживали, переворачивали книжные страницы, как игрались с эфесом дремлющей в ножнах шпаги, и теперь они приподняли её подбородок, жёсткие, но становящиеся нежными ради неё. Но смотрел он волком, к которому она попалась во власть, в плен. Приоткрытые губы, конечно же, были мягкими и горячими, довериться им, сию минуту, сейчас! Испуг от собственного желания зажмурил Альде глаза, приподнял на носочки, крепче вжал пальцы в плечо волка-рыцаря. Алчное, пряное дыхание Дисглейрио опалило ей рот.
Сердце зашлось в столь сильном рокоте, что в первые мгновения заглушило стук в двери. В «крепости на дереве» затворницу кто-то настиг.
2
Кончики оледеневших пальцев саднило от прикосновений к холщовой ткани, из которой одни пошили мешок, а другие положили туда голову её мужа. Сквозь холст проступали очертания открытого, прямого лба, расширяющейся книзу переносицы. А если заставить ткань плотнее прильнуть к голове, то, наверное, можно различить ещё больше… Но это немыслимо, нет. Графиня Оссори едва наскребла смелости на то, чтобы положить это себе на колени и придерживать настолько, чтобы оно хотя бы не упало наземь. Во второй раз.
