Скинула пальто, сапоги, успевшие подмокнуть от растаявшего снега, прошла в зал с намерением обустроиться в любимом уютнейшем кресле… Да так и замерла.
По жизни Регина была аккуратистка. Одно время, правда, год-другой после побега из родительского дома, со спокойной совестью позволяла себе полный бардак в мужниной квартире. Во-первых, его атрибутика — готовые и недоделанные амулеты, талисманы, свечи, балахоны, расписанные мистическими знаками, какие-то баночки с хрен знает чем, пучки сухих и заплесневевших трав — валялась по всем углам и к разбазариванию, вернее, к прибиранию была запрещена. Во-вторых, освободившись от родительской тирании, она даже из обихода изгнала прививаемые ей-чадушке когда-то привычки, такие, как ежедневная уборка, готовка всего только самого свежего, уход за одеждой, уход за обувью… Потом, когда фаза детского протеста миновала, да и развод остался за плечами, Регина с удивлением поняла, что бытовой хаос ей изрядно надоел, и жить в нем просто-напросто некомфортно. А когда не под кого подлаживаться, выясняется, что есть внутренняя потребность в упорядочивании, в эстетике пространства, наконец… Чтобы окружали тебя вещи, которые нравятся, чтоб было их ровно столько, сколько нужно, не больше, чтоб просто приятно глазу и сердцу. И уже в собственной обители обустроила все, как хотелось. А, поскольку, жила одна, ревностно охраняя свою «берлогу» и даже во время недолгих двух романов предпочитала сама захаживать к своим мужчинам, но не пускать к себе в святая святых — так и получалось, что порядок у нее, на зависть подругам, поддерживался идеальный. Это и впрямь нетрудно, если ты одинока.
Но сейчас — по квартире будто Мамай прошелся.
— Это что ж такое? — спросила она растерянно вслух.
Конечно, такого кавардака, как в детском стишке: «Был на квартиру налет? К нам заходил бегемот?» не было. И жуткой картины разгрома после обыска, что иногда можно было увидеть в фильмах, не наблюдалось. Не погром, не разорение, но все же… Первое, что бросалось в глаза — зияющие пустоты на книжных полках. Будто кто-то намеренно изъял определенные тома, сочтя остальное недостойным внимания, или просто рук не хватило, чтобы унести. Исчез музыкальный центр с коллекцией дисков. Испарился ее портрет, написанный каким-то начинающим художником еще, когда Регине было лет семнадцать; единственная вещь, которую она забрала из родительской квартиры, уступив наследство тетке, отцовой сестре… Содержимое платяного шкафа убавилось вдвое. Навскидку трудно было определить сразу, что именно пропало, но… С екнувшим сердцем Регина метнулась к секретеру, достала заветную шкатулку. Немногие драгоценности испарились. Деньги, впрочем, и немалые — заначка для круиза по Франции, которую нынче она хотела использовать совсем в иных целях — к немалому изумлению оказались нетронуты. Спасибо и на том… Странные воры.
