, поскольку ограждает каждого из нас от очередного сватовства, потому-то никто из нас давно уже не заикается о свадьбе как таковой. Ей и без того хорошо со своим Дадли, а мне хорошо… одному. Я же волк-одиночка, ты понимаешь?
С некоторой неловкостью Филипп кивнул. Похоже, он был шокирован откровениями монарха.
— Да ты садись, а то мельтешишь тут перед глазами… Садись, кому говорю, к чертям собачьим этикет, всё равно мы одни. Так вот, я и говорю…
Его величество залпом осушил кубок золотого эстрейского.
— Мы друг друга, конечно, не любим. Это я про себя и Елизавету, — пояснил, спохватившись. — Но… уважаем, чтоб мне пусто было. Женщина она недюжинного ума, несгибаема, хитра, м-м-м… интересна, я бы даже сказал. Не особо красавица, в оспинах, ну, так и я не Аполлон… Впрочем, она, хоть до сих пор и перешёптываются в народе о её происхождении, Государыняпо рождению, и мыслит, но, что главное — действует — по государственному. Каков масштаб, каков размах, а? Как она осадила шотландцев, указав им на их место, однако! Вдвоём, конечно, мы многого достигли бы. Ты ведь помнишь, переговоры о браке были недолги. Я и впрямь подумывал… Всё, что нам остается сегодня — сделать совсем маленький шаг к венчанию, но вот только никто не хочет шагнуть первым. Но, видишь ли, Филипп, давно уже я заметил со стороны Бесс не то, чтобы заинтересованность…
Король задумался. Пощипал бородку.
— Не как мужчина я ей интересен, а как правитель. Понимаешь? — Тряхнул головой. — Словно какая-то ревность с её стороны, какая-то задетая гордость… Я перестроил и отделал Лувр — она отгрохала заново Виндзорский замок. Я приглашал для портретных галерей Леско и Джотто — она Рафаэля и Гольбейнов. Я победил в сражении орков — она скоттов. Я построил университет, она — два… Какое-то нелепое соперничество. И вот теперь она узнала, что к нам едет эта вдова с бесценной библиотекой…
— Но, государь, — осторожно вклинился в высочайшие размышления собеседник. — Библиотека-то одна! Или у Елизаветы на примете есть ещё одна престарелая мудрейшая знаменитость, и ваша невеста собирается ускорить его кончину, а перед тем — вынудить завещать всё наследие бриттской короне?
— Коли так — я не возражал бы, пусть тешится, — фыркнул Генрих. — Но, видишь ли, гении рождаются и умирают не каждый день. Нет, на сей раз она разлетелась на мой личный кусок! Мой! Она вознамерилась переманить к себе рыжую вдовушку!
Филипп де Камилле осторожно поставил кубок на стол.
