Эфенди…
Ирис сморгнула непрошенные слёзы.
Подставила лицо рассветному солнцу.
Это он приучил её к утренним и вечерним прогулкам. К тому, чтобы, по примеру хиндусских аскетов, йогов и брахманов, вглядываясь в розовеющий диск светила, вбирать его силу и мудрость. Разгонять по жизненным каналам энергию Цинь, Ки, Прану — она не только очищала тело от немощей, но и пополняла магический резерв… После таких утренних прогулок Ирис её клумбы в лекарском саду, засаженные целебными травами и благословлённые маленькой хозяйкой, расцветали пышными соцветьями и колосками, кудрявились зеленью, полезные корешки в обычной, лишь слегка удобренной почве, толстели и наливались полезными соками. Аптекари Константинополя неделями ждали, когда подоспеет их очередь — получить охапку трав и корзину самых разных кореньев из сада Ходжи Аслана, ибо, не отличаясь внешне от своих диких собратьев, травы, выращенные в его саду, отличались воистину волшебными свойствами.
И никто не догадывался, что виной всему — маленькая цветочная фея, что под крылышком мудрого наставника спокойно пестует свой чудесный дар.
…Рассветное солнце…
Здесь, в открытом море, оно смотрелось иным, чем с крыши Константинопольского дома. Там, словно погружённое в туман, паривший над Босфором, оно неторопливо всплывало, чтобы озарить побледневшее небо, заиграть алыми бликами на куполах и минаретах, на величавых стенах ТопКапы и дворцов вельмож, на белых домиках ремесленных кварталов. Вместе с дневным светилом, бурча необъятным чревом дворов и ворочаясь после сна, наполняясь голосами и жизнью, оживал древнейший город.
В море же розовый диск выныривал прямо из-за ровнейшей линии горизонта — так и хотелось сказать — «земного диска». Хоть Ирис давно уже знала, что Земля — не плоская, а шар, и уж здесь-то, в самом центре огромной чаши, до краёв заполненной лазурным водами, невооружённым глазом можно было разглядеть, как по окоёму изгибаются книзу кромки этой чаши, чтобы убедиться: да, шар, правы учёные мужи… Поскрипывали за спиной снасти. Перекликались резкими неприятными голосами чайки, даже вдали от берега умудряющие поспевать к часу, когда кок выбрасывал из специального люка кухонные отбросы; весело пересвистывались и потрескивали дельфины, юркими веретёнцами выскакивая из воды, словно гоняющие наперегонки с тяжёлыми, как кашалоты, корабельными тушами…
— Штиль, госпожа, — негромко сказал Али за её спиной. — Чувствуете? Ветра нет совсем.
