— Она не помнит тебя, князь. И двигается только потому, что я так хочу. Магия крови сильна.
От неожиданности Стефан попятился. В груди стремительно распухал горячий ком ярости, в глазах потемнело. Проклятая тварь! И сюда влезла… Да как же земля такую носит?
— Я тебя убью, — прохрипел он, глядя в стекянные бусины-глаза бывшей невесты, — ты за все ответишь, дрянь.
Росинка покачала головой.
— Не сейчас.
И, так же медленно развернувшись, пошла прочь.
Стефан в изнеможении опустился на край кровати. И поймал себя на том, что он никогда и никого не ненавидел так, как нежить, чьего мужа он убил.
Что ж… Для того, чтобы убить вампиршу, ему нужны были силы. Для того, чтобы силы вернулись, надо есть — пусть из рук проклятой нелюди.
И он принялся за трапезу.
* * *
Хоромы, в которых его поселила госпожа, мало чем напоминали привычные. Хотя, казалось бы, в чем разница? Кровать — она и есть кровать. Стол — везде стол. И все же… здесь все было другим. Чужим. Стефану порой начинало казаться, что от вещей госпожи даже пахнет чем-то новым, незнакомым. Как будто давным-давно овевали это место ветра совсем иных земель, далеких и недостижимых. Взять хотя бы посуду и столовые приборы: уж княжеская-то посуда была богата, с золочением. Но никогда у Стефана не бывало на столе кубков из такого тонкого, с резьбой и золочением, стекла, да на витой ножке. И никогда не ставили на стол блюд из столь тонкого фарфора, что сквозь него можно было увидеть диск солнца.
…Стефан набирался сил. Его добросовестно кормили, и он уже не вздрагивал при виде собственной невесты, обращенной в безмолвную ллэ. Правда, желание снести голову госпоже тоже не исчезало, наоборот, укоренялось и придавало некий смысл существованию. Стефан бродил по пустым покоям, выискивая оружие. Столовые приборы, которыми сервировали трапезы, были мягкими, серебряными.
За пределы спальных покоев госпожи он выйти не мог. Все двери, которые, как он считал, могли вести в другие части замка, были старательно закрыты. Стефан изводился, пытаясь найти ход, который не оказался бы запертым.
…А потом, совершенно неожиданно, нашел. Под гобеленом, на котором были искусно вышита сцена охоты на вепря.
Узкий, темный и пропахший пылью и мышами ход уводил куда-то прочь из опостылевшей спальни. Стефан не стал медлить: взял фонарь, зажег внутри свечу. Оружия не было, но это уже и не пугало. Если бы госпожа хотела его убить, давно бы убила. К тому же, сама призналась, что он — какой-то там некромант, и что его жизнь невероятно ценна.
