— Стефан, — она судорожно выдохнула, — я же сказала, что тебя люблю. К чему мне жить, если тебя не будет рядом?
И оттолкнула от себя. Сильно, так, что он отлетел в сторону, перекувыркнулся через голову и даже не нашел в себе сил сразу подняться.
В неверном свете затухающего факела Лорин подошла к раскручивающимся узлам. Остановилась, собираясь с мыслями. Потом резко вскинула вверх руки — ладони светились багровым — и так же резко опустила их вниз, вколачивая путаницу узлов в дно разлома.
Ослепительно полыхнуло.
И Стефан вдруг почувствовал, как один за другим неведомая сила разрывает камни Крови. Тонкая ткань мира содрогалась, билась в судорогах — но это был кризис, предшествующий выздоровлению. Вмиг и ослепнув, и оглохнув от ходящей ходуном материи, он кое-как на четвереньках пополз к тому месту, где должна была упасть Лорин. В висках бешено ухал пульс.
— Лорин! — крикнул он в кромешную темень.
Тишина.
— Лорин, ответь!
Но разум подсказывал, что она уже не ответит. Попросту не сможет. Пустила на печать саму себя… Как глупо… Ему-то все равно отсюда не выйти. Или… Шанс вернуться все же был? И Лорин об этом знала?!!
Стефан зацепился за что-то, потом, ощупав, понял — сумка с факелами. И огниво здесь же. Ругаясь самыми непотребными словами, он высек искру, запалил промасленную ветошь. Рыжие отблески играли на сверкающей алым печати Крови, да и сама она, казалось, светится.
А рядом — неподвижное тонкое тело.
— Лорин, — холодея, Стефан метнулся к ней.
Лорин лежала на боку, и когда он перевернул ее на спину, даже открыла глаза.
— Лорин, Лорин, — он повторял это имя, словно заклинание, — почему?
— Дурак, — прошептали стремительно синеющие губы, — ты так и не понял. Не поверил…
Стефан трясущейся рукой пощупал пульс на шее — он был какой-то слабенький, едва ощутимый, словно вялое дерганье ниточки под пальцами. Затем схватил ее за руку и поднес к губам. Целуя холодеющее запястье, вдруг уставился на аккуратные девичьи ноготки.
— Лорин!..
И, отодвигая вверх прикушенную губу, уже знал, что именно увидит: клыки исчезли. Вместо них влажно белели самые обычные человеческие зубы.
— Ох… Теф… Лорин…
Боль в груди нарастала, острая, рвущая на части. Стефан прижал к себе тонкое тело, тщетно пытаясь его согреть.
— Не умирай, только не умирай. Я что-нибудь придумаю. Хенеш, скажи, как тебе помочь?
Он всматривался в столь знакомое лицо. Серые глаза, высокие скулы, тонкий аккуратный нос, пухлые губы, которые недавно его целовали. По белым щекам Лорин потекли слезы — прозрачные, человеческие слезы.
