А потом собралась с силами и сказала:
— Что так? Не смог ублажить госпожу Пустошей?
Демен вздрогнул, как от пощечины. Несколько мгновений пристально, тяжело смотрела на Зоринку, а затем вдруг рванулся вперед — и она ничего, совсем ничего не успела сделать.
Через мгновение Зоринка оказалась совершенно недвусмысленно прижата к холодной стене. Только взглянула в лицо Демену — и задрожала. Он был в ярости, только что зубами не скрежетал.
— Пусти! — все же пискнула Зоринка, прекрасно понимая, что никто ее не послушается.
Демен ухмыльнулся. И — Теф! — как же знакома была ей эта его ухмылка. Зоринка попробовала брыкаться, но куда там!
— Так вот что тебя взбесило, — не переставая ухмыляться, сказал он, — вот что тебя разозлило на самом деле! Что ж, дорогая невестушка, я тебя вынужден огорчить. Госпожа Пустошей в самом деле осталась сегодня без сладкого, и нас она не отпускает. А причина тому — не я, ты. Она хочет, чтобы ты оставалась в замке. Я же могу идти, куда пожелаю…
Зоринка задыхалась. Пытаясь освободиться, она вскинула руки, чтобы поцарапать Демена, но он играючи перехватил ее запястья, прижал к стене над головой. Наклонился совсем близко к ее лицу, обдал горячим дыханием.
— Но даже если бы все было не так, Зоринка, — зашептал он, — даже если бы госпожа Пустошей осталась довольна мной… В конце концов, я все это делаю только для того, чтобы мы с тобой уцелели. Согласись, не слишком высокая цена? И ты, дочка старого и богатого Мера, какую цену бы ты заплатила за то, чтобы остаться в живых?
Весь запал Зоринки схлынул, уступая место страшной, давящей усталости.
"Какая же я дура", — подумала она, — "дура… потому что думала, что смогу отвернуться от него… потому что ревную к вампирше, хотя он только что все объяснил…"
— Молчишь, — тяжело проронил Демен.
Продолжая удерживать ее запястья одной рукой, второй он приподнял ее подбородок. Погладил подушечкой большого пальца губы, чуть приоткрывая их. Зоринка закрыла глаза. Под ребрами все сжалось в тугой узелок, до сладкой боли.
"Пусть он меня поцелует", — подумала она.
И в тот же миг Демен отпустил, отстранился резко, пошел и улегся на кровать. Зоринка несколько мгновений вслушивалась в его тяжелое, рваное дыхание, и ей стало жутко. Она его оттолкнула. А такие, как Демен, не возвращаются.
— Погоди, — прошептала она, — я дура.
Демен смотрел вверх и молчал. Зоринке захотелось подойти, стянуть с него эту заскорузлую от грязи рубаху, провести ладонями по гладкой груди, пробуя ее на вкус.
