— Демен!
Зоринка рванулась было к нему, но у кровати замерла.
— Демен…
«Он ведь только что… от нее, — мелькнула шальная мысль. А следующей мыслью было — и Росинка умерла… из-за него».
— Зоринка, — он шагнул к ней, но девушка лишь замотала головой и попятилась.
Все, что она осмысливала за время своего недолгого одиночества, смешалось в бестолковый, колкий комок, причиняющий боль.
«Нельзя. Нельзя любить человека, который виновен в смерти сестры, — подумалось ей.
— Что? — Демен растерялся, — что стряслось?
"Сказать ему правду? — мысли метались в голове словно перепуганные куры, — но какую правду? О том, что Росинка мертва, он говорил давно…
Взгляд ее, помимо воли, льнул к распахнутому вороту грязной рубахи. Туда, где остался бургистый шрам от зубов госпожи Пустошей. Пила ли она кровь Демена сегодня? Или удовольствовалась одним любовным соитием?
Тем временем Демен приблизился, осторожно взял Зоринку за локти, заглянул в глаза.
— Что стряслось, Зоринка? — нешуточное беспокойство в голосе, — ты смотришь на меня так, как будто впервые видишь. Это все тот же я, Демен. Или… — тут он нахмурился, — кто-то причинил тебе вред, пока меня здесь не было?
Вдруг Зоринку одолела злость. Отчего-то ей захотелось наброситься на Демена, расцарапать ему лицо, укусить. И у него хватает наглости спрашивать, что случилось? После того, как ублажил госпожу?
— Росинка мертва, — процедила она, глядя в лицо жениху, — это твоя вина.
И едва не взвыла в голос, когда Демен ее отпустил и шагнул назад. Это было невозможное чувство, раздирающее на части: Зоринке хотелось, чтобы он ушел, исчез из ее жизни — и наравне с этим она хотела, чтобы его жесткие губы еще раз соединились с ее. Как тогда, в его старом полуразвалившемся доме.
— Мертва, — Демен хмуро смотрел на нее, — я говорил тебе еще раньше, но ты не верила. Моя вина в том, что я верно служил Велеславу и выполнял его приказы.
— Ты… — прошептала она, — как я могу… выйти замуж за тебя? После всего?
Демен лишь брови приподнял.
— А, вот как ты заговорила? Что ж, воля твоя. Принуждать не буду. Сама обещание дала — сама его назад забрала.
Колкий комок в душе Зоринки распухал, выдавливая слезы, но она все еще держалась.
— Когда мы вернемся домой… ты откажешься от меня.
— Нет, — Демен усмехнулся и сложил руки на груди, — как я могу отказаться от такого приданного? Сама откажешься… Но это если очень сильно повезет, и мы вернемся домой.
"Если мы вернемся домой", — повторила девушка про себя, словно пробуя на вкус только что произнесенный приговор.
