. «Смоленск возник там, где он стоит и сейчас (…но) мы пока не знаем, почему гнездовские курганы насыпались в отдалении от Смоленска»
[29]. Так наука была возвращена к старому голословному утверждению местного краеведа Г.К. Бугославского о том, что Гнездово — некрополь Смоленска, расположенного на современном месте
[30], и историки были вынуждены следовать за «новыми» открытиями археологов
[31].
Следующий этап в изучении Гнездова Д.А. Авдусиным приходится на 60-е годы. В 1960 г. он провел пробные раскопки на гнездовском селище, определил его «позднюю» дату (XI в. и позднее, а не IX–X вв., как потом стало очевидным), что курганам оно якобы не синхронно, и заключил, что «древнего Смоленска в Гнездове не оказалось»[32]. Подверглись пересмотру и датировки курганов: обстоятельные его доказательства древнейшей даты Гнездова (IX в.) самим же Д.Л. Авдусиным опровергались: «курганов IX в. в Гнездове нет вовсе», — дважды отметил он[33]. Исследователь все еще продолжал считать, что это могильник Смоленска, находящегося на современном месте: «расположенные рядом с городом (курганы) значительно пополняют наши знания о древнем Смоленске»[34]. Если раньше Д.А. Авдусин не признавал погребений в ладье за захоронения скандинавов, утверждал, что этот обряд якобы был широко распространен на Руси[35], что гривны с «молоточками Тора» из Гнездова — продукция местных ремесленников (что решительно опротестовал Т. Арне[36]), то теперь погребения этого типа, как и некоторые другие (а также и указанные гривны), он считал варяжскими и отмечал, что они не превышают 3–5 % от общего числа умерших (иначе говоря, признал те самые 24 кургана, на которых настаивал Т. Арне).
Новым поворотным пунктом в изучении Гнездова Д.А. Авдусиным были раскопки И.И. Ляпушкина на гнездовском селище в 1967–1968 гг. Исследования этого талантливого ученого показали правоту А.Н. Лявданского: селище у курганов оказалось им синхронным и было населено, следовательно, теми, кто в них хоронил[37]. После внезапной смерти И.И. Ляпушкина (1968) исследование селища возобновил Д.А. Авдусин и полностью признал правоту своего предшественника. Гипотеза Г. Бугославского снова потерпела поражение. Пересмотру подлежало и утверждение Д.А. Авдусина о поздней датировке Центрального городища (о которой он писал еще в 1972 г.[38]), ибо его ученица Т.А. Пушкина обнаружила в его старых чертежах и дневниках не следы разрушенных курганов, как он полагал, а культурный слой IX–X вв.
