Речи Кераста продолжали звенеть в ушах.
И ведь князь прав. Сон живёт, только если кто-то другой читает его. А она никого не пускает в свои грёзы, потому что боится. Чужих слов, чужого взгляда и смеха. Пустить она может только таких, как Бажен — тех, кто не заметит фальши, пока в неё не ткнуть пальцем.
Всё придуманное Хельгой похоронено глубоко-глубоко на старом кладбище снов. Её творения мертвы.
И вряд ли когда-нибудь оживут.
