— Необыкновенный вид, правда, Дэвид? Чудо, которое, определенно, никогда не наскучит. Пойдем, — позвал он, поднимая покрытую росой защелку железных ворот, — давай, пройдемся к Беседке Зеленой Дамы, там можно присесть и насладиться панорамой. К тому же, у меня припасена небольшая история, которая, возможно, тебе понравится. Время пролетит — не заметишь.
Пока мы спускались по склону, я мысленно представлял себе жаркий солнечный день и одетых в белые одежды игроков в крикет. Я словно наяву услышал треск ивового дерева, ободряющие выкрики и аплодисменты зрителей — шум, который являлся для меня самим олицетворением любезности, — настолько, что я забыл, собственно, о самой игре.
Площадка перед беседкой была усеяна гравием, поэтому, когда мы проходили по ней, вокруг раздавался треск маленьких, серых камешков, растворяясь в рассветной тишине. Когда мы уселись на деревянных ступеньках беседки, я запоздало поинтересовался:
— Беседка Зеленой Дамы? Довольно необычное имя, правда?
Он улыбнулся, в глазах его играли озорные огоньки, пока мы грелись в солнечном свете.
— Да уж, верно. Позволь я расскажу тебе, как она заслужила это имя.
И, не дожидаясь моего ответа, он тут же продолжил.
— Помнишь Пола Грегсона, которого ты встретил в ночь своего приезда? Около двадцати пяти лет назад Пол работал здесь землекопом, и ко времени описываемых событий проработал в этой должности уже десять лет. После всего случившегося он никак не мог заставить себя вновь подойти к этому месту, хотя никакого особого вреда не получил, поэтому добровольно оставил пост. И знаешь, возможно, я его понимаю.
— Все началось одним прекрасным вечером, когда Пол прибирался после матча против команды из Холма-над-пустошью. Джон Силкс, юный двоюродный брат Пола, помогал ему, сгребая гравий. В кронах деревьев сгустились синие тени, воздух благоухал ароматами и звенел от птичьих трелей, когда вдруг наступила мертвая тишина. По какой-то необъяснимой причине все дрозды вокруг перестали петь. Затем, пауза, воцарившаяся после их ярких, воздушных песен, вдруг взорвалась страшным шумом, который шел изнутри беседки. Это был гулкий, топающий звук, словно кто-то плясал там, топоча по полу ногами, обутыми в сабо.
— Пол и его двоюродный брат уставились друг на друга, а затем оба направились к закрытым дверям здания. Пол добрался туда первым. Он заколебался, но подзуживаемый Джоном, повернул ручку и распахнул одну из створок. В тот же момент шум прекратился; мгновение спустя пернатые певцы снова принялись петь в сумерках свои любовные серенады. Тщательный осмотр беседки ничего не выявил: им не удалось обнаружить ни малейшего повода для той суматохи, что так внезапно началась и столь же неожиданно закончилась. Тем не менее, Пол утверждал, что уже тогда заметил пару странностей. Первой из них было то, что в воздухе ощущался прохладный привкус свежей воды, словно после внезапного ливня. Что касается второй странности — ей оказался слабый черно-белый проблеск, исчезнувший в задней стене здания. И то, и другое было столь мимолетным, что он не придал им значения: черно-белый проблеск можно было объяснить слабым освещением, своего рода игрой теней; а запах дождя мог принести странствующий ветерок, забредший сюда с реки.
