Наконец им удалось затолкать Ролана за дверь, и едва та захлопнулась, а руки самого Ролана оказались свободны, он принялся в ярости молотить по ней.
— Выпустите меня, слышите! Шакалы Ветров!
Однако никто так и не ответил ему, и, оставив дверь в покое, Ролан был вынужден отойти от неё и сосредоточить мысли на том, что произошло.
Горе и обида мешали ему посмотреть на случившееся со стороны.
«Этого не могло произойти!» — думал он. И когда эта мысль окончательно оформилась у него в голове, Ролан понял, что должен проверить сам.
Он распахнул окно и, выбравшись на карниз, по которому обычно спускался в сад, когда дед запрещал ему гулять, осторожно перебирая ногами и держась за выступающие части лепнины, двинулся вдоль него. Окна деда были совсем рядом с его собственными, и Ролан уже через полминуты смог заглянуть сквозь них.
Руки Ролана ослабли, и он едва удержался на карнизе, когда увидел неподвижное тело Герарда фон Крауза. Ролан до того только раз видел мертвецов. Лицо его матери, когда она отошла к Ветрам, стало моложе на добрый десяток лет. Благостная улыбка играла на её губах. Эта улыбка надолго запомнилась Ролану, и даже спустя годы он не мог понять — как такую радость может вызывать смерть.
Эта же маска лежала сейчас на лице деда, напряжённом и покрытом морщинами ещё несколько часов назад.
— Дед, — Ролан закрыл глаза и испустил вздох. Верилось всё равно с трудом. Но времени на сомнения не было.
«Как это они додумались так быстро снять отпечатки?» — посетила его непонятно откуда взявшаяся мысль.
Так же ловко перебирая ногами, он двинулся обратно к себе. Перемахнув через подоконник, закрыл окно. Ровно за мгновение до того, как дверь открылась, и вошла экономка.
— Ваш ужин, виконт, — сухо сказала она, и Ролан с удивлением понял, что она тоже считает виновным его.
Экономка поставила поднос на комод. Взгляд у неё при этом был такой, как будто она собиралась плюнуть в суп. Потом, не говоря ни слова, направилась к дверям и только у самого выхода произнесла:
— Ваш дед был хорошим человеком, виконт. Жаль, что отродье Рейнхардтов никогда не сможет это понять.
Ролан вздрогнул, в недоумении глядя на неё, но дверь уже захлопнулась у женщины за спиной.
Оставшись в одиночестве, Ролан притянул к себе поднос с едой и, торопливо двигая ложкой, отправил содержимое тарелки внутрь себя.
Рогалики, поданные к чаю, он есть не стал — завернул в салфетку и положил на подоконник. Рядом легли «Дневники Брогана» и ключ зажигания. Оглядевшись по сторонам, он попытался решить, что ещё может унести с собой. Брать громоздкий клинок, подаренный ему дедом на первое совершеннолетие, не было никакой возможности, и потому пришлось остановить свой взгляд на столовой вилке, которую, видимо, по недосмотру экономки, ему принесли вместе с ужином.
