— Всё будет так, как должно быть, — сказал Волфганг, уже прокручивая в голове то, что ему предстоит.
— У Консула вызывает сомнения возможность контактов твоей будущей супруги с Краузами. Ты можешь разрешить этот вопрос?
— Само собой.
— Хорошо.
Константин принялся тушить сигару, и Волфганг уже решил было, что на этом официальный разговор окончен.
— Я могу идти? — спросил он.
Константин кивнул.
Волфганг учтиво поклонился, прижав одну руку к груди, распрямил спину и, не обращая внимания на то, как бешено бьётся сердце в груди, развернулся на каблуках, чтобы выйти прочь.
— Совсем забыл, — на полпути окликнул его отец.
Волфганг чуть повернул голову, поверх плеча глядя на него.
— В конце осени пройдёт традиционный турнир выпускников, я прав?
— Да, отец, — Волфганг наконец повернулся к нему лицом.
— Никто из пяти поколений твоих предков не проигрывал на нём, — продолжил Константин.
— Я знаю, отец. Я не подведу.
— Очень надеюсь на это. Ты должен проиграть Краузу.
— Что?..
Волфганг непонимающе смотрел на него.
— Ты должен, — повторил Константин неторопливо, — победить всех противников и проиграть Ролану фон Краузу.
Волфганг молчал всего минуту, но ему самому эта минута показалась вечностью.
— Почему? — наконец сухо спросил он. Столь редкий огонь блеснул в его глазах.
— Потому что таков мой приказ, — с деланным недоумением произнёс князь, — ты свободен, Волфганг. Я хочу остаться один.
Ролан ожидал, что воскресенье станет его спасательным кругом — долгожданной возможностью подобраться к Исгерд настолько близко, насколько он на самом деле хотел.
Вскоре после рассвета он подловил момент, когда Исгерд, позёвывая, выбралась на веранду с чашечкой кофе и, высунувшись в окно, крикнул:
— Ага, я знаю твой секрет!
Исгерд слегка подпрыгнула на месте, расплескав добрую половину кофе по столу, и выругалась — до сих пор Ролан подобных слов от неё не слыхал и вообще не подозревал, что они хранятся у Исгерд в голове.
— Ты что здесь делаешь? — поинтересовалась Исгерд, зло прищуриваясь на него через плечо.
— Живу, — ответил Ролан спокойно. Пошире распахнул окно и, поставив одну ногу на подоконник, приготовился выпрыгнуть. — Ты же помнишь, муравьи, — продолжил он.
И в этот момент, момент триумфа и тайного торжества, когда Ролан уже пребывал в уверенности, что Исгерд находится у него в руках, вдалеке послышался гул турбин, и смутная тень заслонила солнце.
Оба запрокинули голову и синхронно, но стараясь делать это так, чтобы не слышал другой, произнесли:
