Эдмонд увидел, как болезненно исказилось лицо друга, словно тому сделали грозное внушение.
— Хорошо, дедушка, — промямлил он в трубку, — я немедленно задам вопрос Эдмонду.
Послушай, Эд, дед спрашивает, хочешь ли ты спать?
— Скажи ему, что я бодр, как дрозд, как уклейка, как кошка или как все они, вместе взятые, — живо ответил Белл.
— Дед говорит, что дождь прекратился, хотя ветер дует, но что не стоит бояться падающих на голову черепиц или труб.
— Иными словами, твой уважаемый дедушка приглашает нас на ночное путешествие из Холборна на Тюдро-стрит, где он проживает. Скажи, мы вскоре будем.
Тед схватил наушник и засмущался.
— Это все?
— И да, и нет. Он уверен, что я идиот, паяц, педант и каналья.
— Превосходно, — решил молодой сыщик. — Отправимся поскорее, пока твой дедуля не придумал новых определений.
Парвис слышал, как они скатились по лестнице, и печально покачал седой головой.
— Ужасная профессия для молодого человека! — печально прошептал он. — В молодости у меня тоже была возможность стать полицейским. Бог миловал, я выбрал профессию слуги.
Вдвое согнувшись из-за ветра, Эдмонд и Тед пересекли Феттеркейн на уровне Храма. Отвратительное здание торчало в ночи, печальное и суровое. По его фасаду струились дождевые потоки. Вдруг Белл схватил друга за руку и затянул под аркады галереи.
— За нами следят, — прошептал он.
Тротуар едва освещался фонарем, фитили которого трепетали от ветра. Крохотная тень выскользнула в круг света и нерешительно остановилась, словно потеряла тех, за кем следила.
Эдмонд ущипнул Теда за руку.
— Сэру Стенли придется подождать, поскольку хочу знать, что в голове у этого гомункула.
До этого их преследователь выглядел жидкой, почти бесформенной тенью. Эдмонд спрятался за каменный столб и вгляделся в полумрак. Ветер ему помог, раздув газовое пламя, расширив световой круг и вырвав из темноты лицо незнакомца. Тед Брокхерст едва сдержал крик ужаса и удивления. Даже Эдмонд, гордившийся своими стальными нервами, невольно отшатнулся от отвращения. Он редко видел столь уродливое существо. Широкополая шляпа наполовину скрывала желтое лицо, на котором кривой нос, нависавший над губами, почти соединялся с выступающим подбородком. Тонкие длинные губы постоянно кривились. А глаза карлика были чудовищными! Набухшие, смертельно бледные, они смотрели с холодной яростью. В них не было ничего человеческого. Чтобы завершить портрет этого чудища, надо добавить, что у него были волосатые заостренные уши, какие встречаются на рисунках, изображающих дьявола. Выродок оглядывался и недовольно ворчал. Еще раз оглянувшись, он быстро удалился.
