Я впилась глазами в тонкую полоску травы и гравия, узенькую дорожку, просвечивающую там, где деревья росли не так густо. Новые кроссовки Тейси ритмично стучали по асфальту. Это заставило меня задуматься о том, какими же были тогда шаги Стеллы.
Может быть, она быстро шла или еле плелась? Могла ли я слышать едва различимую музыку из ее наушников, когда она проходила мимо?
Я посмотрела на Тейси, она даже сейчас продолжала бессознательно размахивать руками. Рядом со мной.
Я легонько пихнула ее плечом.
— Чего бы мне это ни стоило, но я думаю, что у тебя отличное чувство стиля. И я до сих пор считаю, что камера тебя любит.
Тейси улыбнулась. Она открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но тут мы услышали свист поезда.
Звук прошел через меня, сжимая мои внутренности, пока я не лишилась дыхания. Тейси дрожала, когда она смотрела на рельсы. Мне не нужно было ее спрашивать, чтобы узнать, что сейчас она думает о Стелле.
Мы обе словно приросли к месту, уставившись на приближающийся поезд. Когда снова загудел поезд, боль пронзила меня до глубины души.
Не думай о том, как она карабкалась на гравиевый холм с развивающимися волосами. Не думай о том, как визжали тормоза поезда в отчаянной попытке остановиться.
Я вытащила свой телефон и открыла сообщения. Не знаю, зачем это мне понадобилось именно сейчас. Может быть, мне просто нужно было отвлечься от ровного гула машины. А, может быть, я думала, что это знак, каким-то образом Стелла говорит мне, кого я должна выбрать на этот раз.
Мои движения были удивительно четкими, когда я писала следующее имя.
«Кристен Грин – Воровка одежды/Эгоманьячка/Злобная Стерва».
Я отослала его, когда мимо, трясясь по рельсам и посылая вибрации на землю, проносился поезд. Ветер был достаточно сильным, чтобы вызывать боль. Я подставила ему лицо и смотрела, как мимо быстро проносятся машины, и у меня начали слезиться глаза. Гудок, такой громкий, что у меня застучали зубы и зазвенело в ушах, оставил за собой размытый образ угасающей рыжеволосой девушки.
Я слышу тебя, Стелла. Я слышу тебя и стараюсь все исправить.
***
— Это будет мартышкин труд.
Я улыбнулась еще до того, как вошла в школьный офис. Я знала голос отца Менни так же хорошо, как и голоса моих родителей. Это был голос человека, который давал мне сэндвичи с жареным сыром и маленькие пластиковые стаканчики с соком, прося меня не говорить об этом моей материалистичной маме. Его формулировка, не моя.
— Привет, мистер Рейнс, — поздоровалась я.
