— Честью для меня было бы уничтожить тебя, — все так же холодно и ровно отозвалась она.
И, взглянув в непроглядно-темные глаза, Хэлкар понял: это — правда.
Незнакомый зябкий холодок пополз по спине: на мгновение он представил, что было бы, если…
— Кто ты такая? — как-то растеряно спросил он.
— Я — человек. А ты… — она не договорила, но в ее голосе и взгляде было сейчас столько отвращения, что он против воли отвел глаза:
— Это я могу уничтожить тебя.
— Мне все равно, — равнодушно ответила она. — Я уже и так мертва. А не такой уж и ледяной ты… Хэлкар, — имя произнесла — как сплюнула.
— Я прикажу, и тебя казнят, — он пытался говорить с прежним уверенным равнодушием. Не получалось.
— А что же ты сам? Попробуй сам, — она впервые усмехнулась почти надменно, — брезгливый убийца. Так ведь тебя называют?
Посмотрела, прищурив глаза, и — с издевкой:
— Не посмеешь.
Не посмеешь поднять руку на человека, ты, не-человек. Нелюдь. Не посмеешь.
— Ты что же, считаешь себя выше меня? — это его потрясло. Женщина, южанка — вдвойне низшее существо — и ставит себя выше нуменорца королевской крови, избранника Единого?..
Она ответила одним только взглядом — словно бич свистнул, рассекая кожу, Хэлкар невольно отстранился — и, скривившись от боли пополам с отвращением, плюнула ему в лицо.
Нуменорец потрясенно уставился на нее, медленно поднял руку — щека горела, как от удара.
— Что?.. — почти беззвучно. — Стража!
Женщина неловко стянула с ложа покрывало, завернулась в него, придерживая ткань на груди здоровой рукой, — Хэлкар все еще стоял, безмолвно глядя на нее, — шагнула к двери, но остановилась, обернулась и, глядя ему в глаза, проговорила с тем же страшным презрительным спокойствием:
— Ты никогда не будешь знать покоя. Ты будешь платить вечно. За все. Ты…
Жег ее взгляд, как раскаленное железо, — и, не выдержав, Хэлкар рванулся вперед, схватил ее за плечи — в бешенстве отшвырнул — она ударилась о стену и как-то сразу обмякла, сползла на пол, а нуменорец, оказавшись рядом, все тряс ее, яростным дыханием повторяя — «Ты… ты, ты…» — не сразу осознав, что она уже мертва — глаза открыты были, и из них смотрела умирающая ночь. Похолодев, он разжал руки, и еще успел подняться, когда — неужели только несколько мгновений прошло?.. — распахнув двери, ворвалась в комнату стража, и только один осмелился спросить — не причинила ли она вам вреда, господин?.. Не оборачиваясь, жестом он показал — уберите, и коротко прибавил:
