(~1200–1500 годы II Эпохи)
Странник был в запыленных черных одеждах, высок ростом и ясноглаз, а в темных волосах его запутались серебряные нити. Держался он со спокойным достоинством, и Келебримбору поклонился, как равному.
— Мир тебе, странник. Садись. Хочешь вина?
Тот покачал головой.
— Поведай нам, кто ты, откуда идешь и какая судьба привела тебя в Эрегион.
— Долгим был бы мой рассказ, даже если б я захотел только перечислить те земли, в которых побывал, — негромко заговорил странник; Квэниа, невероятно чистый выговор — нечасто теперь услышишь такое. — Пришел я в Эрегион, ибо великая слава идет об искусных кузнецах его и о Владыке Тиелперинкаре, одном из искуснейших мастеров Эндорэ. Коль скоро и мне ведомы тайны металла и камня, мыслю я, что, быть может, они пригодятся здесь; одинокому скитальцу, проводящему дни в дороге, а ночи — под звездным небом, пользы в этих знаниях немного.
— Если слова твои правдивы, Мирдайн будут рады тебе, странник. Но ты не сказал ничего о той земле, откуда пришел, ни о роде своем, и имени своего не назвал нам…
Странник поднял на Келебримбора глаза и ответил глухо:
— В ту землю, откуда я пришел, мне не вернуться никогда. Я… этлендо; так и зови меня, Владыка Эрегиона. И позволь мне более не говорить об этом.
Этлендо, изгнанник… Келебримбор задумался; пожалуй, этот странник нравился ему. Да и, судя по облику, Нолдо…
— Пусть будет так, как ты хочешь, — решил он, наконец. — Я прикажу проводить тебя в твои комнаты. Отдохни с дороги; утром мы поговорим еще.
* * *
«Ты волен ходить, где хочешь: смотри, узнавай, спрашивай…»
Резная высокая дверь была приоткрыта; он потянул за дверное кольцо, заглянул…
Замер на пороге.
Все было так — и не так, как — дома (впервые за сотни лет он назвал домом не суровый замок в скалах — тот, сгоревший город с домами из медового резного дерева, но не успел даже заметить этого). Он бесшумно шагнул внутрь, прошелся по кузне, мимолетно касаясь наковальни, инструментов, пластин и слитков металла, столешницы массивного деревянного стола, изрезанной какими-то фрагментами, набросками узоров — так знакомо, слишком знакомо, будто сам он, склонившись над ней, вырезал — торопясь, чтобы не потерять увиденное, найденное — узким ножом стебли, цветы, драконов и птиц, и зверей уж вовсе неведомых… Пригляделся. Один узор был не окончен — видно было, что мастер несколько раз повторял его, пытаясь найти единственно нужное, да так до конца дело и не довел. Нож лежал рядом — он протянул руку, удобно легла в ладонь прохладная рукоять — задумался, прочертил в воздухе какую-то линию, завиток…
