И эта игра "в жмурки", в которую играют партийные власти в Белоруссии, продолжается до сих пор. Лишь в эпоху гласности правда начинает приоткрываться. К этому еще вернемся.
24 июня Минск бомбили, а 27-го немцы вошли в город. С евреями поступили как всюду. Немедля арестовали всех мужчин, согнали к озеру. Неделю не давали ни пищи, ни воды. Подползавших к озеру расстреливали на месте.
В домах остались лишь женщины и дети. Их начали переселять на Юбилейную площадь, будущее гетто; русских и белорусов, живших в том районе, переводили на другие улицы.
К 31 августа переселение закончилось, гетто заперли на замок. Нам нашили "латы". Желтые круги, а под ними номер дома, в который тебя запихнули. У меня был номер 488.
Об этих днях написаны книги. Одна из них -- "минское гетто". Существует также книга "История партизанского отряда No 106", вышедшая в Минске сразу после войны. Поэтому я ограничусь лишь личным опытом, расскажу о семье и тех моих друзьях, которых советская пресса вниманием обошла. Скажу также о нашем командире -- человеке сложной судьбы, Герое Советского Союза, которого вскоре лишили геройской звезды, и он оказался в Израиле, где и похоронен...
Я была старшей в семье. Кроме меня, было еще пять детей, мал мала меньше.
Мы успели отойти от горевшего Минска километров на тридцать, больше не успели: немецкие танки и мотоциклисты двигались быстрее... Вернувшись, жили в страхе. Ночью дома окружали и громили. Утром убитых находили во дворах, в квартирах с распахнутыми дверями. Девушки растерзанные, с сорванными платьями. Всюду кровь. Ночными погромами руководили немцы, но главными исполнителями были украинские, литовские и белорусские полицаи.
Я долго не верила, что среди полицаев есть и белорусы. Белорусы, в моих глазах, были народом бедным, почти нищим, но сердечным, благородным, готовым прийти на помощь. Увы, оказалось, что прохвосты есть в каждом народе...
Ночные погромы уничтожили целую улицу. Она называлась Зеленой. А затем стала от пепла и горелых бревен черной...
В еврейском комитете, назначенном немцами, оказался неведомый нам Мужкин -- партиец и порядочный человек. 6 ноября 1941 года он собрал всех евреев и сказал со слезами на глазах, что он больше ничего не может для нас сделать.
-- ...Завтра будет большой погром. Поголовное истребление... Уходите, кто куда может...
Куда идти? Все наши родственники в гетто. Решили все-таки уйти к ним, они жили в шестиэтажном доме. В большом доме, с длинными коридорами и кладовками, может быть, удастся спрятаться. К родственникам, в их квартиру, набились битком. Меня взяли тоже, а маму с маленькими детьми -- нет. Тогда и я, отодвинув дверь-стенку буфета, выскочила вслед за мамой и братиками. Мне было тогда 12 лет, без мамы я еще никогда не оставалась...
