— Элеонора, — ответил её отец ледяным тоном. — Предполагаю, неприятность, произошедшая сегодня в школе для девочек, как-то связанная с тобой?
Чувство вины заставило ощутить себя так, словно все внутренности связали в узел.
— Возможно, целью была Эвелин. — Елена оперлась ладонью о стену с потрескавшейся краской и продолжила: — Её подругу, Бэтси, убили. И тебе должно быть известно, насколько они похожи… были похожи.
— Да.
— Эвелин должна знать. Журналисты скоро прознают имена.
— Я скажу её матери, чтобы поговорила с ней. — Короткая пауза. — Девочки будут учиться на дому, пока ты не устранишь тот беспорядок, который устроила, на сей раз.
Он ударил по больному, но Елене нечего было ответить. Поскольку Джеффри прав. Две младшие дочери семьи Деверо оказались под угрозой из-за неё.
— Возможно это к лучшему, — она не знала, что ещё сказать, как разговаривать с этим мужчиной, который когда-то был ей отцом, а теперь стал незнакомцем, причиняющим лишь боль.
Когда Елена очнулась от комы, вспомнила позабытые фрагменты из детства, вспомнила, как любила отца. Джеффри держал её за руку после того, как её старших сестёр убили, в той пропитанной кровью кухне, отвёл её в подвал, несмотря на резкие возражения, чтобы она смогла ещё раз увидеть Ари и Бэль. Ей нужно было удостовериться, что её сестры действительно почили с миром, что монстр не превратил их в себе подобных. В тот день её отец плакал. Мужчина с каменным сердцем заливался слезами. Тогда он был другим. Так же как и она была другой.
— Исходя из твоего молчания, — проговорил Джеффри с раздражением, — я могу сделать вывод, что директор Гильдии не передала тебе моё сообщение.
Джеффри никогда не нравилась Сара, поскольку она была частью «грязной» работы Елены. Она сжала телефон так крепко, что почувствовала, как в руке хрустят кости.
— У меня не было возможности встретиться с Сарой. — Они собирались выпить вместе кофе, поболтать. Елена с нетерпением ждала, когда сможет поцеловать крестницу Зои и увидеть, насколько та подросла.
— Ну, конечно. Ты ведь была в школе. — Твёрдым и несгибаемым, словно гранит голосом ответил Джеффри. — Мне нужно поговорить с тобой лично. Жду тебя здесь завтра утром. Если не придёшь — потеряешь право голоса в решении одного вопроса.
— Какого вопроса?
Им с Джеффри было не о чем говорить друг с другом на протяжении десяти лет до вторжения Урама в город. И даже сейчас те несколько слов, которыми они перебрасывались, больше напоминали идеально острое оружие, заточенное для нанесения максимального ущерба.
