— Отослали домой. А за сёстрами твой отец прислал машину. Они уехали пятнадцать минут назад. — В его словах всё так же отсутствовал сарказм, к тому же Дмитрий не пытался сбить её с толку своим ароматом. Такая сдержанность обеспокоила Елену сильнее, чем любые его слова.
Оставив на него поиски второго тела, Елена направилась к, как оказалось, какой-то художественной студии, окружённой огромными окнами, задачей которых было беспрерывно впускать в комнату солнечные лучи. Но сегодня здесь отсутствовало тепло и золотистый свет. Снаружи мир затянуло мрачной серостью, удушающий воздух давил своим весом. Отбросив мысли о том, что ни одно живое существо не сможет летать, когда воздух настолько тяжёлый, она вышла на балкон. Дмитрий не преувеличивал, назвав его маленьким. Ей потребовались всё умение держать равновесие, чтобы взобраться на крохотные перила, и даже тогда казалось, что земля слишком близко.
Глубоко вдохнув, она расправила крылья… и спикировала вниз. Земля приближалась с молниеносной скоростью, пока Елена делала мощные быстрые взмахи крыльями, до предела напрягая мышцы. В конце концов, когда она почти коснулась пальцами травы, ей удалось взлететь и подняться достаточно высоко, чтобы поймать воздушный поток. Плечи ныли от непривычного количества приложенных усилий и вида сегодняшнего полёта, но недостаточно сильно, и Елена могла не волноваться о падении.
Паря в воздушном потоке она отдохнула и начала подниматься выше, чтобы никто, посмотрев вверх, не смог узнать её по необычному цвету крыльев. Ветер сдувал волосы с лица, от его ледяного дыхания кожа Елены почти покрылась изморозью. Холод отвлёк её, и она едва не упустила мимолётную чёрную тень высоко вверху.
Джейсон.
Приглядывает за ней.
В любой другой день её бы это разозлило, но сегодня она слишком переживала о Рафаэле, чтобы волноваться о подобном. Вместо этого подумала, что ей стоит попросить другого ангела научить её нескольким трюкам, чтобы теряться среди облаков. Она с сумасшедшей страстью любила свои крылья, но в отличие от характерных серебристо-синих крыльев Иллиума, её выделялись на фоне дневного неба. Как и в случае Джейсона, её крылья были предназначены для ночной тьмы и, возможно, даже больше для сумерек.
Она смогла расслабиться, поймав поток тёплого воздуха и позволив нести себя, словно юного птенца. Такие мысли вызвали воспоминания о Сэме — ребёнке-ангеле, который оказался в гуще эгоистических попыток взрослых урвать больше власти. Елене было тяжело вспоминать, в каком состоянии она его нашла — свернувшегося в клубок, со сломленными крыльями — не задыхаясь при этом от ярости и боли. Единственное, что успокаивало — сейчас мальчик уверенно шёл на поправку.
