ὡς εἰναι φάναι μικρόν ὑπαλλάξαντα τὸ τοῦ Δαβίδ, «εὐφρανθέντος τοῦ δικαίου (τούτου γὰρ ἄγγελος ἡ τῆς χροιᾶς ἀλλοίωσις) ἐξέλιπεν
[424] ὡσεὶ καπνός ὁ τοῦ θεοῦ ἐχθρός». Τί τούτου πολλῳ μεῖζον εἰς θαύματος λόγον τῶν νῦν ἢ τῶν πώποτε; Νεκρούς ἀνέστησαν ἤδη τῶν πάλαι τινές, Ἠλίας ἐκεῖνος, Ἐλισσαῖος μετ’ ἐκεῖνον,
[425] ὁ καὶ δι’ ἐκείνου τῆς διπλασίονος μετειληχώς χάριτος· ἑαυτόν δὲ οὐδείς, ὅτι μὴ Χριστός, ἐπὶ τὸ ζῆν ἐπανήγαγεν· οὑ δή καὶ οὑτος ἐγγύς, ὥσπερ ἐπὶ τῆς ἀπαθοῦς διαγωγῆς, οὕτω κἀπί τῶν θαυμάτων ἀφῖχθαι, διά τῆς ἐκείνου χάριτος ἠξιώθη.
[426] Εἰ δὲ καὶ τούς εὐ παθόντας ἐξετάζοι τις τοσούτῳ
[427] εὐκταιότερον ἀναβιώσεως δαίμονος ἀπαλλαγῆναι, ὁπόσῳ
[428] τὸ δαιμονᾶν τοῦ τεθνάναι ἀπευκταιότερον εἰεν.
После этого — о чудо! — распростертый на земле совлек с себя свойственный покойникам бледно-желтый оттенок лица и на глазах у стоящих рядом сменил его на светящийся жизнью. Бес покидал тело бесноватого, исходя из его уст, словно дым. О случившемся можно сказать, немного изменив слова Давида: «Когда возрадовался праведный (ибо изменение оттенка [лица] было вестью именно об этом), исчез враг Божий, как дым». [429] Что из нынешних или прошлых [событий] может быть величественнее этих строк, повествующих о чуде? Мертвых действительно воскрешали и некоторые из древних: тот самый Илия, а за ним — Елисей, которому Илия передал в удел благодать вдвое большую своей, но самого себя не вернул к жизни никто, кроме Христа. Подобного удостоился и [Петр], достигнув по благодати Христовой бесстрастного жительства и чудотворений. Если сравнить всех испытавших благодать чудотворений, то будет понятно, что избавление от беса для человека желаннее, чем возвращение к жизни настолько, насколько одержимость бесом ненавистнее смерти.
Ὁ μέντοι θηρατὴς ἐκεῖνος, [430] ἐπὶ τὸ χαίρειν ἀπὸ τοῦ πενθεῖν μεταβαλών, ἅμα τ’ ἀδελφῷ σωφρονοῦντι καὶ τῇ συνεκδήμῳ τῶν μοναχῶν ξυνωρίδι, [431] τὴν σορὸν ἀνελόμενος καὶ τῷ πλοίῳ κοσμίως ἐνθεμένος, τὸν ἀνάπλουν διὰ τοῦ πρὸς βορρᾶν τετραμμένου τοῦ ὄρους ἐποιεῖτο μέρους. Τέως μὲν οὖν ἐξ οὐρίας ἡ ναῦς ἐφέρετο· σεμνείου δὲ τίνος ἀντικρὺ γεγονυῖα, μήθ’ [432] ἑτέρου πνεύματος ἀντιπνεύσαντος μήτε τοῦ φέροντος ἐπιλιπόντος, ἀλλ’ οὐδ’ ὑφειμένου, τοῖς σκοπέλοις ἐπίσης ἀμετάβατος ἦν. Οἱ μὲν οὖν προσεπετίθουν [433] τὴν ἀπ’ αὐτῶν συνεργίαν [434] τῇ ρύμῃ τοῦ πνεύματος, ἧ δυνάμεως εἶχον ἐρέττοντες· ὁ δ’ ἐγκείμενος, οὐ τοῦ πνεύματος ἄρα μόνον, ἀλλὰ καὶ τῶν ζώντων ἐκείνων ἐκ πολλοῦ τοῦ περιόντος κρείττων ἦν, μᾶλλον δὲ ὁ καὶ νεκρῶν καὶ ζώντων Κύριος, παρ’ οὗ πάνθ’ ὑπερφυῶς ἐτελεῖτο, τοῦ μὴ καταλιπεῖν τουτὶ τὸ θεῖον ὄρος τῆς ἐναγωνίου βιοτῆς ἀνήκοον, τοῦ κατὰ Δανιὴλ τῶν
