тщательнейшим образом осматривал лес в надежде на добычу, перед его глазами проскочила оленуха,
[375] прекрасная видом и способная зачаровать душу охотника и побудить к преследованию,
[376] ибо была она весьма крупной и тучной. Итак, стремительно выскочив перед ним откуда-то из рощи, она помчалась вперед, то скрываясь за деревьями, то выбегая на тропу, и, постоянно ускользая, двигалась перед тем страстным охотником
[377] на расстоянии не столь близком, чтобы можно было схватить [ее] руками или попасть стрелой, но и не так далеко, чтобы казалось невозможным ее поймать.
[378] Вот так оленуха почти весь день убегала, а он преследовал ее — вернее, поведаю вам истину, она указывала дорогу, а он следовал за ней. Ибо она подошла к преподобному, приведя [за собой] человека, который безудержно устремлялся вперед, не сводя [с нее] глаз и умом прилепившись к добыче.
[379] Затем, внезапно увидев совершенно седого человека, страшно худого, грязного, совсем иссохшего, лишенного всякого покрова, [охотник] в крайнем испуге тотчас обратился в бегство. В самом деле, неожиданное зрелище в пустынном месте даже если и не вызывает сильного страха, способно смутить душу мужа и лишить силы воли.
Ὡς οὐν [380] ἐκεῖνος, φόβου κέντρω νυγείς, εἰς τοὔμπαλιν ἐπεστραμμένος ἤει, [381] γεγωνόν ἀναβοήσας ὁ τοῦ θεοῦ ἄνθρωπος· ἄνθρωπός εἰμι καὶ αὐτός, φησίν, ἄνθρωπε. Θαρρῶν οὐν καὶ τῆς φυγῆς ἀφέμενος, ἐπανήκειν ὡς [382] ἡμᾶς προθυμήθητι· θεός γὰρ ἴσως ὡδέ σε τῶν κατ’ ἐμέ τήμερον ἀκροατήν ἐσόμενον ἔπεμψε. Τῆς φωνῆς οὐν [383] ὁ κυνηγέτης ἠσθημένος καὶ, πρῶτον μὲν εἰς ἑαυτόν, εἰτα καὶ τὸν ὅσιον ἐπανελθών καὶ τά κατ’ αὐτόν πρὸς ἀκρίβειαν μεθ’ ἱκετείας ἐξετάσας, καὶ οὕτως ἐξ ἀρχῆς ἄχρι τέλους ἐκμαθών, τὴν αἰτίαν τῆς ἐπὶ τὸ κρεῖττον ὁρμής, αὐτῆς τῆς ὁρμῆς τὴν ἔκβασιν, τὴν ἐπί τὸ ὄρος ἀγωγήν καὶ ἀνάβασιν, τάς ἐκ τοῦ πονηροῦ πείρας, τά κατ’ αὐτοῦ τρόπαια, τῶν ἐκ θεοῦ χαρισμάτων τὸ πλῆθος, πάντων ἐλθών εἰς ἀκοήν, εἱθ’ οὕτως οἴκαδ’ ἀναλύσας, τοῦ σωτηρίου τοῦδε καὶ τοῖς ἄλλοις μεταδίδωσι διηγήματος· ὃ δή παρά πατέρων υἱέσιν, ὥσπερ ἀγαθοῦ τινος κλήρου παραπεμπομένου τε καὶ κατιόντος, ἤδη δὲ τινος καὶ ἀνάγραπτον ποιησαμένου, μέχρι καὶ πρὸς ἡμᾶς εὑ ποιοῦν ἤδη φθάνει· τῆ τε μνήμη νεάζον καὶ τῆς ὀνησίμου δυνάμεως οὐχ ὑφειμένως ἔχον, πᾶσι παντός ἀγαθοῦ παράδειγμα προκείμενον καὶ βίου τὸ παράπαν ἀπλανοῦς ἀρχέτυπος εἰκών καὶ πάσης ἀρετῆς ἰδέα, πάσης κακίας ἀμιγής.
И вот, когда [охотник], уязвленный стрекалом страха,
