Благое и честное рвение росло в нем, и с пламенеющим духом он стал искать место, где его намерение осуществилось бы наилучшим образом. Итак, спустившись на побережье, он встретил — несомненно, по промыслу Божию — корабельщиков, которые уже снарядились оставить город и намеревались в скором времени покинуть гавань, решив плыть через Крит
[159] в Азию. И вот вместе с ними он всходит [на корабль], надеясь, что в этом дальнем путешествии он как-то сможет достичь того, что задумал, а вернее [сказать] — и в этом доверившись Господу и [твердо зная], что для людей все [, происходящее с ними по воле Божией,] полезно и целесообразно.
Οὕτω τοίνυν ἔχων ἐλπίδος, ὄναρ ὁρᾶ τὴν ἀειπάρθενον Μητέρα θεοῦ· ταύτη δὲ τον ἑαυτοῦ προμηθέα Νικόλαον ἐν οἰκέτου σχήματι παρεστῶτα, καὶ, ποῦ καταλύσει Πέτρος, ώ Δέσποινα; πρὸς αὐτήν ἠρεμαία φωνῆ φθεγγόμενον· τὴν δ’ ὑπολαβοῦσαν φαιδρῶς τε και κοσμίως ἀποκριναμένην, ἔστιν ὄρος ἐπ’ Εὐρώπης, κάλλιστον όμοῦ καὶ μέγιστον, πρὸς Λιβύην τετραμμένον, ἐπι πολύ τε τῆς θαλάττης εἴσω προϊόν· τοῦτο τῆς γῆς ἁπάσης ἀπολεξαμένη, τῶ μοναχικῷ πρέπον καταγώγιον προσκληρῶσαι διέγνων ἔγωγε· ταῦτ᾽ ἄρα καὶ ἰδιαίτατον ἐνδιαίτημα τοῦτ’ ἀφιέρωσα ἐμαυτῆ, καὶ Ἅγιον τοὐντεῦθεν κεκλήσεται· καὶ τῶν ἐπ’ αὐτοῦ δὲ τὸν πρὸς τὸν κοινόν ἀνθρώποις πολέμιον ἐπαναιρουμένων ἀγῶνα προπολεμήσω [160] διά βίου παντός καὶ πάντ’ ἔσομαι τούτοις ἄμαχος σύμμαχος, τῶν πρακτέων ὑφηγητής, τῶν μὴ πρακτέων ἑρμηνευτής, κηδεμών, ἰατρός, τροφεύς, ἢν ἄρα βούλει τροφήν τε καὶ ἰατρείαν, ὅση τε πρὸς σῶμα τείνει καὶ τοῦτο συνιστᾶ [161] τε καὶ λυσιτελεῖ, καὶ ὅση τὸ πνεῦμα διανιστᾶ τε καὶ ρώννυσι καὶ μὴ τοῦ καλοῦ διαπεσεῖν συγχωρεῖ· συστήσω δὲ ἄρα καὶ τῶ Υἱῶ καὶ θεῶ μου, οἱς ἄν γένοιτο καλῶς καταλῦσαι τῆδε τὸν βίον, τῶν αὐτοῖς ἡμαρτημένων τελείαν έξαιτησαμένη παρ’ αὐτοῦ τὴν ἄφεσιν.
Итак, исполненный этой надежды, во сне [Петр] и видит Приснодеву Матерь Божью [162] и своего небесного покровителя Николая, который, стоя словно слуга, вопрошает Ее кротким и смиренным голосом: «Госпожа, где же Петр найдет пристанище?» Она, выслушав его с радостью, милостиво отвечала: «Есть в Европе гора, самая величественная и прекрасная, обращена она к Ливии и далеко выступает в море. Избрав [гору сию] из всех [пределов] земли, решила Я дать ее в удел монашествующим и тем освятила как собственное Свое обиталище, и потому наречется она „Святой“. И буду Я сражаться на стороне тех, кто на этой [горе] избирает на всю свою жизнь [себе в удел] битву против общего для всех людей врага. И во всем Я пребуду с ними — Непобедимая Союзница, Предводительница в добрых делах, Хранительница от дел недолжных, Покровительница, Врач и Кормилица, [если] будет нужда в пище или врачевании: как имеющих отношение к плоти и полезных [ей], так и тех, которые возвышают и укрепляют дух, не позволяя отпасть от блага. И предстану Я пред Сыном и Богом Моим, дабы молить Его о совершенном отпущении грехов тем, кому довелось праведно окончить здесь жизнь...»
